Сумерки Бога, или Кухонные астронавты

– Мне, кстати, понравилось, как вы сказали про вандалов и что-то там про космическое первородство. Егор пересказал, он эти ваши формулировки записывает.

– Спасибо.

– Вы, если так уж хотите самовыражаться на подобные темы, заведите себе страницу в социальных сетях, ну или какой-нибудь блог…

– Да, мне Егор уже предложил вести телеграм-канал. И название придумал: «Кухонный астронавт».

– Вот, отличная идея! – воскликнула Оксана. – А почему такое название забавное?

Я улыбнулся.

– Находите? Я хотел как-нибудь иначе назвать, например, «Культурная эволюция», но Егор сказал, что это слишком пафосно. А «Кухонный астронавт» – потому, что я постоянно на кухне сижу, что правда.

– А астронавт?

– Потому что я астронавт. Что тоже правда.

– Ах, да. Путешествие к краю Вселенной.

Оксана сказала это просто, без насмешки или неудовольствия, и снова замолчала, то ли обдумывая вопрос, то ли сдерживаясь, чтобы его не задать. Я сидел и гадал, что еще мог сделать не так.

– Слушайте, – сказала наконец Оксана. – У вас же есть лоджия?

– Да, – ответил я в замешательстве.

– А можно я там покурю?

– Ну конечно!

Мы оба вздохнули с видимым облегчением.

Лоджия у меня, по здешней традиции, застекленная, и согласно той же традиции, представляет нечто среднее между кладовой и временной передержкой для домашнего хлама в его пути до помойки. Впрочем, я же счастливый обладатель дачи, а значит, у хромой гладильной доски, стопок пыльных журналов, разобранной раскладушки, мятого колеса от давно проданного автомобиля, сломанных удочек и коллекции жестянок с остатками краски будет еще одна, конечная остановка на их бренном пути: в дальнем углу садового участка, поросшего крапивой и лопухом, из которых торчат рыжие от ржавчины неопознаваемые железяки и покрытые паутиной и плесенью доски; там хлам найдёт свой последний приют, пока через несколько лет наследникам не вздумается наконец избавить природу от гнета обломков ушедшего быта.

Рамы были открыты; мы кое-как встали рядом на небольшом пятачке покрытого черной уличной пылью линолеума; я подал Оксане пустую жестянку с остатками паутины и прикрыл дверь, чтобы не тянуло в квартиру. Она вытащила из пачки тонкую сигарету, щелкнула зажигалкой и с наслаждением глубоко затянулась, жмурясь от солнца и дыма.

– Простите, привычка ужасная, знаю, но никак не избавлюсь, – сказала она. – Вообще, я бросила. Вернее, на работе сказала всем, что бросила, и Олегу с Егором, чтобы себя мотивировать как-то. В итоге на работе курить не могу, дома тоже, в машине нельзя – запах, вот, постоянно где-то ищу возможность, урывками.

Я улыбнулся, пробормотав что-то в том смысле, что ничего, понимаю, бывает – ну, что в таких случаях обычно бормочут. Оксана еще раз затянулась, прищурилась и спросила:

– А что это за фокус с иностранными языками?

Я пожал плечами.

– Это не фокус. Егор же вам рассказал про мультилингвов?

– Je pense que vous ne faites que barbouiller le cerveau du garçon, – заметила она.

– Je pense que le garçon est assez intelligent pour ne pas se laisser barbouiller le cerveau, – парировал я.

Оксана хмыкнула, докурила, затушила сигарету в жестянке и распрощалась.

Неделю с лишком мы не общались.

Я действительно создал канал в Телеграм и назвал его «Кухонный астронавт», честно указав в описании: «лидер-пилот исследовательского звездолета класса А-бис «Эволюция», участник первой в истории экспедиции к краю Вселенной».

Как часто бывает, едва я захотел там что-нибудь опубликовать, и все мысли, так охотно и складно сходящие с языка, стали неповоротливы, ленивы и нелюдимы, стоило только попытаться сложить из них текст. Тем не менее, я поднапрягся и написал: