Сумерки богов

– Послушайте меня, вы, бесполезные сукины дети, – прорычала она. – Сюда кое-что идёт! Оно убьёт многих, если мы не уберёмся с этой забытой богами скалы! Хотите стоять и сражаться, пока на нас надвигается смерть? Тогда шагните вперёд, я согласна! Мне больше терять нечего, придурки! Но если хотите увидеть свои дома и семьи, тогда угомонитесь и прислушайтесь!

Крестоносцы переминались с ноги на ногу и что-то бормотали; наконец, один выступил вперёд – постриженный священник в неподходящей ему кольчуге.

– Я брат Мартен, – сказал он. – Вы знаете, что стало с отцом Никуласом? И что значит «кое-что идёт»?

Диса и Ульфрун переглянулись.

– Твоего человека убили, – ответила женщина. – А касательно второго… – она глянула через плечо. – Это значит вот что!

– М-матерь Господня! – пробормотал священник, Мартен, его глаза расширились, когда скользящая тень поднялась на вершину невысокого холма и вошла в ворота; один глаз сиял, как огни ётуна над головой.

Раздались крики и громкие предупреждения, когда гёты и даны вместе увидели змея. Злостный Враг летел как буря.

– Вниз по канатам! – закричала Ульфрун. – Спускайте верёвки! Иначе мы тут умрём! – Она схватила Мартена за руку и потащила к мосту. – Быстрее, священник!

Повторять данам не пришлось. Они бежали к разрушенному мосту, плечом к плечу с гётами, с которыми раньше были врагами. Мужчины кричали и дрались, женщины визжали. Гёт схватил витой трос толщиной в запястье и собирался подхватить одну из женщин и спуститься вниз, когда щербатый дан оттолкнул его в сторону. Почва осыпалась, и гёт вместе с женщиной споткнулся и с криком рухнул с края Шрама.

– Христиане первые, ты, языческий ублюдок!

Щербатый дан повернулся, чтобы позвать брата Мартена… и умер с топором Ульфрун в груди.

– Стоп! – взревела Ульфрун Железная Рука, снимая труп с топора. Тело дана упало в овраг. – Мартен…

Ульфрун повернулась к священнику, который оскалил зубы. Его расширенные от страха глаза видели только окровавленное лезвие топора, а оглушённые страхом уши слышали только нечестивое царапанье дракона за спиной. Брат Мартен видел свою смерть в этой бледноглазой королеве берсерков, рядом с которой стояла языческая ведьма. Но с ним был Бог… с ним был Бог! Прежде чем она смогла сбить его с ног, Мартен нанёс удар тонким кинжалом, зажатым в кулаке. Он попал Ульфрун слева под ребра, пробив её изодранную кольчугу. Она зарычала; Диса обернулась на звук.

Девушка увидела, как Мартен выхватил окровавленный нож, видела, как топор Ульфрун выпал из ослабевших пальцев. Она видела, как та сжала свой бок, словно желая поймать и сдержать струи яркой артериальной крови. И Диса всё поняла. Дочь Ворона зарычала и повернулась к Мартену. Священник взвизгнул и отпрянул назад, когда её нож промахнулся всего на волосок. Девушка хотела догнать его и зарезать, но Ульфрун поймала её за руку.

– Он… он того не стоит, – сказала она. – Давай беги.

– Куда? Это бесполезно, – Диса покачала головой. – Отсюда нет выхода.

Мимо них пробежала женщина и перепрыгнула через Шрам с именем Всеотца на устах.

– Один!

Её руки и ноги дёргались, пока Ульфрун смотрела, как женщину поглощает темнота ущелья.

Дракон подполз ближе – кошмар из костей и крови под колдовскими огнями Севера. Теперь он был в десяти ярдах от них и всё приближался. Они чувствовали ядовитый запах, исходящий из его покрытых слизью челюстей. То был запах смерти.

– Убей меня, – прошептала Диса, протягивая Ульфрун рукоять своего ножа. – Давай! Я не хочу умереть в пасти этой твари.

– Никто не умрёт. Ты умеешь плавать? – спросила она Дису. Девушка кивнула. – Хорошо.

И, зашипев от агонии, Ульфрун Хаконардоттир – Ульфрун Железная Рука, которая была ярлом людей-медведей и людей-волков, – схватила Дису и прыгнула…

Но какой бы быстрой она ни была, Злостный Враг оказался быстрее. Он растоптал данов и гётов, расшвыряв их изодранные когтями тела. Голова брата Мартена отлетела с плеч, пока тот стоял перед тварью, держа кинжал за лезвие как распятие. Змей ударил хвостом точно хлыстом и поймал Ульфрун и Дису в прыжке. Диса почувствовала удар; она услышала резкий вдох, шипящее проклятие, когда острая, как бритва, чешуя змея и костяные шипы прорвали кольчугу Ульфрун и обнажили мышцы её спины.

Пока они летели, Ульфрун отпустила девушку. Последнее, что услышала Диса Дагрунсдоттир перед тем, как упасть в воду и потерять сознание, был голос Ульфрун и тихий шепот её имени…

– Диса, – голос прорезал тьму. Это был старый голос, мужской голос, низкий и грубый от прожитых лет; это был знакомый голос. – Диса Дагрунсдоттир.

Диса открыла один глаз. Мир покачнулся, цвета нахлынули на неё. Она снова зажмурилась и прокашлялась озёрной водой.

– Да, девочка. Вставай.

– С-старый Хюгге?

Диса услышала смех древнего гёта.

– Да, дитя.