Сумерки богов

Но это было ошибкой, птичка. Надо было обмякнуть, как рыба без костей. Принять удар, а не отбиваться от него. Этот хвост… меня словно сбили повозкой. Дерево щита разлетелось. Железный ободок треснул и чуть не снёс мне голову; от удара рукоять щита вонзилась мне в руку, раздробила кости и отбросила к Радболгу.

Гримнир свёл брови.

Видимо, я потерял сознание, потому что дальнейшие события я помню лишь урывками. Радболг заревел, как гром. Он выкрикивал имя Скрикьи. Я видел, как он схватил моё упавшее копьё и вонзил его под броню змея, в раненый бок. А потом – предсмертный крик моей матери.

Гримнир откинулся на спинку стула, его лицо превратилось в маску презрения. Он уставился на свою левую руку, на узлы хрящей, отмечавшие места, где была сломана кость; подняв руку, он сжал кулак.

Скрикья истекает кровью в дюжине ярдов от меня, её разорвало от левого плеча до правого бедра, и что же мне делать? Я лежал там как безвольная тряпка и плакал над сломанной рукой, будто это что-то значило! Фо! То, что было дальше, должен был сделать я. Мне было ясно, что дракон исчез, ушёл тем же путем, каким пришел. Я видел, как Радболг склонился над изуродованными останками Скрикьи. Я видел, как он вырвал Сарклунг из её безвольных объятий, видел, как он провел рукой по её крови и размазал по лезвию. И слышал, как он взвыл в небеса, как загнанный в угол волк. «Услышь меня, Хитрец, Отец Локи! – сказал он, подняв меч. – Будь свидетелем, о Имир, отец великанов и повелитель мороза! Клянусь этой кровью, кровью моих родственников! Я, Радболг, сын Кьялланди, не успокоюсь, пока не уничтожу этого несчастного дракона! Я не успокоюсь, пока Нидхёгг не окажется под моим клинком!»

Гримнир опустил кулак и уставился в самое сердце огненной ямы.

Угли трещали и шипели; снаружи у утёсов стонал ледяной ветер, пока на небе ползли первые лучи света. Все замолчали на долгое время. Диса прокручивала в голове услышанное, пока Халла и Гримнир думали о чём-то своём. Наконец девушка пошевелилась.

– Ты сказал, что столько лет жаждал мести, – сказала Диса. – Радболг потерпел неудачу?

Гримнир бросил на неё взгляд, его глаз сверкнул в свете углей.

– А иначе мы бы спорили об этом пророчестве? Нар! Радболг четыреста девятнадцать лет выслеживал зверушку Одина. Мы с Гифом были на востоке, когда он наконец-то нашёл змея. Тогда залив, который вы сейчас зовёте Скервиком, был полуостровом – узкая коса земли, поднимающаяся к ряду огромных выступающих скал. Злостный Враг залёг в пещере под ними. Чешуя змеи срастается долго. Этот ублюдок был там, выжидал, выходя в ночи, чтобы хватать гусей и воровать скот у несчастных гётов. Так Радболг его и нашёл. Шёл по следу из обглоданных костей, копыт и козьих рогов, пробрался в пещеру и подождал, пока проклятая тварь заползёт назад.

Гримнир взял длинную, почерневшую от огня кочергу и помешал угли.

– Что было под землёй, никто не знает. Ни одна душа не узрела смерть змея, кроме Радболга, который умер от предсмертных мук этой твари. А после этого весь полуостров просто… исчез, будто какой-то ётун забрал его и оставил на этом месте лужицу.

– Не ётун, – цокнула Халла, – а Всеотец.

– Зачем ему это? – нахмурилась Диса.

– Этот хренов одноглазый пьянчуга! – Злобно пихнул угли Гримнир. – Ему не понравилось, что один из каунаров – жалких чумных людей, – победил его в его же игре! О нет! Ему не понравилось, что один из нас засунул длинную гномью сталь в глотку его зверюшки, поэтому он сжульничал! Потопил полуостров и пропел своё проклятое пророчество над руинами!

– И украл твою месть.

Спустя какое-то время Диса поняла. Как и любому гёту, соблазн мести был ей не чужд. И как дочь женщины, убитой в бою, она чувствовала эту непреодолимую потребность, жажду, которую можно утолить только кровью заклятого врага.

– Но с меня хватит, – прорычал Гримнир. – Что говорят эти грязные крестовики? Око за око, зуб за зуб? Эта помойная крыса украла кое-что у меня, так что я верну должок. Подарим Одноглазому его Рагнарёк. Пусть поднимет этот проклятый курган и возродит любимого дракона! Да, мои молитвы ни разу не привлекали внимания Асгарда, так что никто не увидит, как я спущусь в эту дыру, заберу Сарклунг из рук моего мёртвого сородича и отрежу голову этому ублюдку!

Халла обвиняюще указала на него пальцем.

– Ты лишишь нас мести, чтобы добиться своей?