Сумерки богов

У Конрада Белого были свои инстинкты – инстинкты по ту сторону жизни, которые предупреждали его о смертельной опасности. В своей голове он слышал какофонию призраков, их мириады голосов складывались в одно предупреждение: «Берегись!» Конрад пригнулся и перекатился вперед, присев на корточки. Он поднял щит и схватил Петра за воротник туники, оттаскивая его в тень. Лорд Скары услышал влажный хруст кости, булькающий крик, тяжёлый удар тела… и треск дерева, когда стрела со стальным наконечником расколола доски его щита и остановилась на расстоянии вытянутой руки от его бледного лица. С наконечника дротика капала кровь.

– Господи милостивый!

– Вы ранены, лорд?

– Нет, славный Петр, – ответил Конрад. Он бросил взгляд поверх края своего щита и выругался. Арнгрим лежал на животе на том месте, откуда только что отпрыгнул Конрад, его голова превратилась в растекающуюся лужу крови. Стрела, застрявшая теперь в щите Конрада, вошла в заднюю часть черепа Арнгрима и вышла через его правую скулу, где задела глазницу.

Этот глаз, остекленевший и безжизненный, уставился на лорда Скары.

И когда Петр протиснулся мимо и упал на колени рядом со своим мёртвым командиром; когда к ним приблизились следопыты, обнажив клинки и наложив стрелы на тетиву, Конрад почувствовал, как на краю его зрения появился новый призрак.

– Мой добрый друг, – тихо сказал он. Призрак повернулся и уставился на него, его взгляд был полон нетерпения. – Ты как всегда прав.

Конрад вскочил на ноги. Взревев, он отбросил свой расколотый щит и выхватил меч.

– Вставайте, ребята! Скорее! Эти язычники знают, что мы здесь, так зачем же красться и убегать? Вперёд! Сбросьте плащи, пусть они увидят божественный крест, вышитый на каждой груди! За дело!

Конрад сорвал свой плащ. Он вернулся к тому месту, где лежал Арнгрим, воткнул свой меч в землю так, что рукоять образовала тень распятия на трупе командира механиков. На тело Арнгрима он накинул свой плащ.

– Петр, – сказал он, указывая на пару ближайших следопытов. – Эти парни отнесут его обратно в тыл и доверят отцу Никуласу.

Петр сел на корточки.

– Ты должен переправить меня через этот проклятый овраг. Сможешь?

Петр наблюдал, как два следопыта подняли обмякшее тело Арнгрима. Он растерянно кивнул.

– Разводные мосты, – сказал он. – Арнгрим хотел два.

Конрад поднял коренастого дана на ноги.

– Тогда, бога ради, построй их! Бери всё, что нужно, славный Петр. Они должны быть готовы к восходу.

Дан потёр подбородок, а затем кивнул. Этот жест был подобен удару кремня о сталь – он зажёг яростный огонь в глазах Скалы.

– Две команды по двести человек. Нам нужны топоры, тесла и молотки. Кузницу надо разжечь, чтобы сделать гвозди.

– Вперёд! – махнул Конрад. – Трубите в рог, ребята! Пошлите за моими военными псами, Торвальдом и пиратом Краки! Позовите Старкада и его благородных танов! Пора этим несчастным язычникам познать глубину их могилы!

И в вечернем небе гневно завыла дюжина рогов.

– Мы привлекли их внимание, – сказала Ульфрун, отдавая арбалет с серебряной чеканкой обратно своему воину, Херроду.

– И наше, – заметила Диса.

Она оглянулась на шумиху, растущую в стенах Храфнхауга. Из-за какофонии, которую поднял враг, жители деревни выбежали на улицу. Мужчины и женщины были облачены в кольчуги, спешили на свои посты под звон доспехов и лязг щитов. Группа пожилых женщин собрала детей и повела на верхний уровень, где они укроются под Гаутхеймом, охраняемые бдительным старым Хюгге.

– Сколько мы будем держать ворота открытыми? – спросила Диса.

– По крайне мере, пока псалмопевцы не пересекут овраг, – ответила Ульфрун. Бьорн Хвит отвечал за ворота с отремонтированными петлями и окованным железом засовом, готовым опуститься в новые кованые скобы; Бродир командовал резервом: половиной берсерков и половиной ульфхеднаров, воинов Медведя и Волка; остальные стояли у моста под предводительством Форне, вместе с Бьорном Сварти и остальными воинами. И ярлом Хределем.

– Что делает этот придурок? – сказал Гримнир, перегибаясь через стену, чтобы лучше видеть.

Хредель шёл вперёд. Один. Никто не пытался его остановить, пока тот шёл к центру моста, на расстоянии выстрела из вражеского лука, и трижды ударил рукоятью топора по щиту. Его голос ясно разлетелся по лесу, как церковный колокол.

– Конрад Белый! – крикнул он. – Конрад Белый! Выходи, сын шведской блудницы! Встанем лицом к лицу! Ты Сансординн! Трусливая кобыла с тысячью всадников! Выходи!

Эхо разлетелось, и наступила тишина. И со стороны дальнего конца моста из-за деревьев вышел Конрад Белый. Гримнир внимательно его оглядел. Он увидел высокого мужчину с кожей и волосами цвета горного льда. Но даже на таком расстоянии Гримниру было понятно, что с ним было что-то не так, – вокруг него шла рябь, слишком прозрачная для человеческого глаза.

– Птичка, – пробормотал Гримнир, – говоришь, он знал то, чего не должен был? Он слушал ветер?

– Да, – сказала Диса. – А что?

Но Гримнир не ответил. Его глаз загорелся новым гневом.