Сумерки разума (СИ)

— Просто пропадал, скажем, определенный контингент людей. Одинокие рыбаки, охотники, бродяги или приезжие. Понимаешь?

— Люди, которых не сразу станут искать, — поняла я.

— Да. Самый громкий случай — с Эмили Геймур , которую вытащило какое-то чудовище прямо из ее собственной машины, — сказала она.

— В смысле?

— Приехала она с подругой повидать индейцев. Это наш колорит. Резервация одного из древнейших племен. И вот, возвращаясь обратно она попала в странную аварию. Машина разбита, но следов столкновения нет. И самой Эмили нигде не нашли.

— А ее подруга?

— Это самое странное. Ее подругу отыскали довольно далеко впереди от места аварии. Она бредила и несла чепуху про то, что они идут дорогой солнца. Через два дня она бесследно пропала из больницы.

— Может, она сама и убила свою подругу?

— Такова официальная версия, только тот, кто изуродовал машину, делал это когтями, каковых у выжившей девушки, разумеется, нет. У меня дядя как раз был в курсе, потому что его жена писала про это статью.

Говорю же — тут все друг о друге всё знают. Маленький тихий Форкс.

И странности участились именно с приездом идеальных, красивых и богатых Калленов. Пусть кто-нибудь мне только попробует сказать, что это совпадение.

Решив использовать библиотекаря, как свой источник информации и слухов, я подготовилась и решила принести ей печенья. Попьем вместе чай, поболтаем, она со мной подружится и расскажет чуть-чуть больше. Так я и выведаю что-нибудь интересное. К тому же, Майк собирается в Ла-Пуш. Именно там на пляже находили тела некоторых пропавших людей. Якобы они утонули. Впрочем, может, они и правда утопленники, но я хотела знать наверняка.

Мой пикап идеально вел себя на скользкой дороге, так что я этому приятно удивилась. Только доехав до школы, я поняла, в чём дело. К шинам были прикреплены серебристые, шипастые цепи крест-накрест. То есть, мой отец так рано сегодня уехал, потому что встал, когда было еще темно. Он наскоро позавтракал и около часа возился с моей машиной на холоде.

Я растроганно склонилась к шине и тронула цепь. В этом весь мой папа. Он просто делает что-то хорошее и молчит об этом. Он делает что-то хорошее, как само собой разумеющееся. Не потому что для него это какой-то поступок, а потому что это как бы нормально. Больше таких мужчин, наверное, просто не существует.

«Нужно обязательно приготовить ему что-нибудь вкусненькое, как вернусь из школы, — подумала я. — Спасибо тебе, пап…»

Я, держась за капот машины, запоздало поднялась, услышав за спиной странный шум. Шум нарастал с диким визгом тормозов. Еще до того, как я обернулась, поняла, что именно сейчас случится.

На меня летела потерявшая управление машина. На гололеде она превратилась в опасный, отправленный в меня, силой инерции, снаряд. Фургон стремительно приближался… Я должна была умереть от того, что его синий металлический бок на скорости около семидесяти километров в час расплющит меня о красные дверцы моего старенького пикапа, как две ладони хлопают друг о дружку, убивая надоедливую муху.

Я помню лицо Эдварда, стоящего за четыре машины от меня. Его черные глаза на белом лице выражали что-то мне доселе непонятное, будто на секунду он перестал быть человеком.

А потом резкий, жуткий по силе толчок… откинул меня с пути летящей на меня машины, и я услышала, как фургон со скрежетом вписался в беспомощный кузов моего пикапа. Тем временем, я лежала за старой хондой, прижимаемая к земле тем, что спасло меня, сбив с ног.

Но я еще не была спасена. Оттолкнувшись от моего несчастного пикапа, как игрушка, фургон сделал опасную петлю на льду и снова несся на меня, будто зачарованный злой силой.

— Да, твою же мать!

Услышав это ругательство знакомым голосом, я поняла, что «что-то», сбившее меня с пути полета машины является Эдвардом Калленом. Лицо его было искажено злобой.

Я успела подумать о том, что теперь фургон несется на нас обоих, и мы погибнем вместе, но он с неожиданной яростью и почему-то страшной досадой поднял руки перед собой, останавливая фургон. Машина с силой ударилась о его ладони и должна была убить нас обоих, но вместо этого в ее боку появились две вмятины от его рук.

Эдвард остановил машину, как картонную игрушку, а потом за капюшон оттащил меня прочь, и фургон резко качнуло в ту сторону, где еще совсем недавно находились мои ноги.

Спустя несколько секунд мучительной, жуткой тишины я услышала женские вскрики и чей-то плач. Я тряслась, будто в сильном ознобе, и нервно икала. Попыталась сесть, но Эдвард удержал меня железной хваткой. Я посмотрела в его лицо, лишенное всякого выражения. Пожалуй, в нём было разве что напряженное, бесстрастное внимание. Я почему-то снова ощутила себя в опасности.

— Ты цела? — хрипло спросил он.

— Да… С-слушай, т-ты…

— Сиди пока. У тебя сильно разбит висок, — прошептал он, а потом почему-то улыбнулся. — Ну, точно. Ты здорово ударилась.

Не пойму, почему он так радовался этому.

— Т-ты… так быстро здесь оказался. Как у тебя это получилось? И то, что ты сделал…

— Я был рядом, — отрезал он, сверля меня своими черными глазами.

— Н-нет же, я точно помню.