Сумерки разума (СИ)

— Ты должна кое о чём подумать. У тебя еще есть шанс повернуть назад и попытаться всё забыть, чтобы жить дальше. Если ты продолжишь требовать от меня ответ, я дам его тебе, но, я тебя уверяю, твоя жизнь отныне не будет ни безопасной, ни обычной. Возможно, тебе всё равно. Тогда подумай о своей матери и отце. Ты любишь их, не так ли? Тебе придется выбрать между правдой и семьей. Что ты тогда выберешь?

Он не угрожал. И, вообще, перестал прикидываться истеричным, злым подростком. Это ему неожиданно шло, хотя и очень старило. Сам его взгляд выдавал многолетнюю меланхолию. Я неожиданно успокоилась под этим взглядом, увидев такую искренность.

— Я подумаю, Эдвард.

***

Чарли облегченно улыбнулся, увидев меня.

— На тебе лица нет, — заметил он. — Всё еще страшно?

«Не знаю, — подумала я. — Должно быть страшно, и я боюсь. Но не того, что сделаю неправильный выбор, а того, что погибну, не узнав правды».

Люди делятся на две группы. Одни стоят у стен, послушно вжимая голову в плечи и следуя течению обстоятельств. Вторые — действуют. Всю свою жизнь я хотела принадлежать к элитарной касте вторых. Теперь я знаю, что к ней принадлежит и Эдвард, и его семья. Добры они или злы — это уже не имело для меня значения. Я желала знать правду. Я желала отвечать на вопросы. Это мой шанс стать той, какой я хочу видеть себя.

Страшно ли мне? Да, я боюсь потерять этот шанс.

Мне никогда не объяснить это маме или отцу. Мне никогда не объяснить это ни одной своей подруге или однокласснику, но я не собиралась искать понимания.

— Мне не страшно, — слабо улыбнулась я Чарли. — Поехали домой?

— Доктор дал какие-нибудь рекомендации?

— Да, он освободил меня от домашнего задания на месяц и разрешил прогулять школу.

— Сдается мне, ты врешь по поводу, как минимум, одного из пунктов… — сощурился Чарли.

— Поймали, шериф, — вздохнула я. — Освобождения от заданий мне не светят. Зато в школу я и правда могу сегодня не возвращаться. А еще три дня тебе придется катать меня на машине. Ура, — вяло добавила я.

— М-да, — вид у папы почему-то был виноватый, когда мы сели в машину, — еще кое-что… Ты уж извини…

— Что? — насторожилась я.

— Позвони Рене, хорошо?

— Чёрт, — простонала я, — ты сказал маме…

— Прости, — искренне произнес он. — Я очень перепугался за тебя.

— Ладно, я успокою ее.

Я готова отвечать за свои поступки. Я хочу знать правду, я могу поплатиться за это очень жестоко, и морально подготовлю себя к этому, как следует. Впервые в моей скучной, пресной жизни правильной девочки есть что-то настоящее. Это очень страшно, это может быть опасно… но какая разница? Жизнь, в принципе, очень опасная штука.

Рене уговаривала меня вернуться в Финикс. Я слышала, как она плачет, извиняется и говорит, что была плохой мамой. Она говорила, что зря отпустила меня и что никогда меня не бросит. Раньше ее слезы всегда повергали меня в ступор и отчаяние, но сейчас я слушала спокойно. Каким-то не своим голосом я произнесла:

— Мам, послушай, всё действительно хорошо. Ничего серьезного со мной не случилось, и я не хочу возвращаться в Финикс. Знаешь, что?… Кажется, я полюбила снег.

Комментарий к Диалоги со сфинксом. Часть третья - Сфинкс загадывает загадку

Из плейлиста Эдварда:

Fiordmoss - Maud

========== Диалоги со сфинксом. Часть четвёртая - Сфинкс молчит ==========

Они не люди. Они опасны и имеют отношение к пропажам людей (но это предстоит проверить). Быть посвященной в их тайну, значит, отказаться от прошлой жизни. Я готова, что бы это ни значило. Пусть мне грозит самое ужасное, унизительное, отвратительное — это лучше, чем ничего не знать.

Ночью после аварии с моим бедным пикапом мне впервые приснился Каллен, и сон был кошмарным. Я помню, как он аккуратно взял мои руки в свои. Я держала в ладонях хирургические инструменты. Я должна была вырыть себе могилу, лечь в неё и умереть.

— Ты знаешь, каково это — потерять своего ребёнка? — шептал мне на ухо Эдвард, — Но твои родители потеряют единственную дочь. Такова цена, Белла… Помни, на свету правда уродлива. На свету она уродлива… Лучи солнца вскроют правду, — он улыбнулся мне безумной, загадочной улыбкой злого Чеширского кота.

— Что это значит? — спросила я, роя себе могилу. — Мам? Пап?

Они стояли подле могилы и не видели меня. Мама — сильно похудевшая, вся в чёрном обнимала словно окаменевшего папу. Папа был бледен, моя смерть сломала его. Он был неподвижен, но я слышала его крик.

— Ты готова заплатить цену, Белла? — улыбался Эдвард, шепча у меня над ухом. Он ещё больше напоминал Мефистофеля. — Готова?

Я проснулась от ощущения удушья…

Следующие три дня отец действительно катал меня в школу. Я терпеливо ждала ответа Эдварда. Он иногда пересекался со мной. Чаще всего на его лице была маска заносчивого негодяя, но редкими секундами, когда никто не видел нас, он снова снимал маски.

— Терпи, это решение зависит не только от меня. Продолжай молчать.

Я верила ему. Я должна была, он не оставил мне выбора.

Каждый день я порой ловила на себе взгляды Калленов, и их сложно было назвать дружелюбными. Сильнее остальных, судя по всему, меня невзлюбили Джаспер и Розали.