Сумерки в полдень

— Не может быть! — воскликнул Антон, с беспокойством оглянувшись на соседей: они недовольно косились на высокого, представительного иностранца, который громко говорил на непонятном им языке.

— Он не считался и не советовался ни с кем, кроме Саймона и Хора. Оба — давние русофобы, поклонники Муссолини и Гитлера.

— А Галифакс? Разве он не был…

Антону не дали закончить вопрос. Стоявший впереди мужчина с невероятно широкими плечами повернулся к нему и зло прошипел:

— Слушайте, вы! Перестаньте разговаривать! Или уйдите из собора! Не мешайте слушать проповедь!

Лугов-Аргус пренебрежительно пожал плечами.

— Вы хотите слушать проповедь? — спросил он.

— Совсем нет!

— Тогда пойдемте отсюда.

Они вышли из собора. Дождь перестал, но по гранитным ступеням широкой соборной лестницы еще стекала вода. У подножия лестницы стоял «ягуар» — маленькая, быстроходная и дорогая машина. Поддерживая Антона под локоть, Лугов-Аргус повел его по ступенькам вниз, прямо к машине, открыл дверь и, сказав: «Садитесь!», обошел машину спереди и сел за руль.

— Вам куда? — спросил он, обернувшись к Антону.

— Да мне, собственно, некуда, — ответил тот смущенно. — Хотел посмотреть что-нибудь интересное.

— Ну, в воскресенье в Лондоне смотреть нечего, — со спокойным осуждением сказал Лугов-Аргус. — Утром открыты только церкви, после обеда — только «пабы». Ни музеев, ни ресторанов, ни театров, ни кино. Словом, проповеди — для души, пиво — для желудка.

— Тогда придется просто посмотреть Лондон.

— В машине увидите больше и не вымокнете под дождем.

Антон заколебался. Ему хотелось посмотреть Лондон и его окрестности (пока, кроме дороги на Хестон, он не видел ничего), но длительная поездка вместе с Луговым, которого Курнацкий намеревался когда-то «разрубить пополам», не очень увлекала его. Лугов-Аргус терпеливо ждал. Он надел перчатки, достал ключ, но не включил зажигание.

— Решайте, я не неволю.

После короткого раздумья Антон все же решил рискнуть. Лугов-Аргус был вхож в «высший свет», знал закулисную английскую политику.

— Поедемте.

«Ягуар» спустился с холма Ладда, миновал «ворота», названные именем холма, — никаких ворот, конечно, там давно не было, — пронесся по пустынной в воскресное утро Флит-стрит, затем по таким же пустым Стрэнду, Трафальгарской площади и выбрался на широкую и длинную Пиккадилли. С Пиккадилли он свернул на Найтсбридж — Мост рыцарей — такой же «мост», как Кузнецкий в Москве, — и покатился по малолюдным, узким и кривым улицам сначала Западного Кенсингтона, а потом Хаммерсмита, выбираясь на окраину.

Лугов-Аргус вел машину уверенно, но, разговаривая с Антоном, не отрывал глаз от мостовой. Он умело обгонял другие машины, плавно тормозил перед светофорами и бросал «ягуар» с большой скоростью вперед, когда перед ним открывалась ровная, прямая и пустынная дорога.

Заинтересованный его словами о разладе и раздорах в правительственной верхушке, Антон попытался вернуться к началу их разговора, как только они тронулись в путь после очередного светофора.

— Дафф Купер, первый лорд адмиралтейства, то есть военно-морской министр, послал письмо премьеру, объявляя о своей отставке, — сказал Лугов-Аргус, отвечая на вопрос Антона, — и премьер-министр принял отставку, как говорят, с радостью: из правительства ушел последний черчиллист.

— Мне говорили, что если черчиллисты вместе с лейбористами и либералами решат выступить против премьера, то ему придется туго, — сказал Антон.

— Маловероятно, — заметил Лугов-Аргус с сомнением. — Черчиллисты бунтуют, но это, как говорят, бунт стоя на коленях: критикуют правительство, чтобы обратить внимание премьера на себя при новом распределении министерских портфелей.

— Черчилль добивается портфеля министра?

— Сам Черчилль едва ли, — ответил Лугов-Аргус после короткого раздумья. — Потомок герцога Мальборо считает унизительным служить «скобяных дел мастеру из Бирмингема» — так аристократы зовут Чемберлена. Как все ничтожества, оказавшиеся у власти, Чемберлен, по словам Черчилля, окружил себя еще более ничтожными людьми, и Черчилль, бывший министром еще в те времена, когда в Англии мало кто подозревал о существовании Невиля Чемберлена — знали только его брата Остина, — не желает быть среди этих ничтожеств. Со своей стороны, Чемберлен — преуспевший делец и богач — ни в грош не ставит «пустослова» и «краснобая» Черчилля и говорит, что не доверил бы ему не только конторы или завода, но и склада с железным ломом.

— Премьер и до сих пор занимается бизнесом?

— Прямо — нет, но, несомненно, наблюдает за своими заводами и теми предприятиями, куда вложен капитал Чемберленов.

— А у Виккерса-Армстронга есть капитал Чемберленов? — спросил Антон, постаравшись придать голосу бесстрастное выражение.

Но Лугов-Аргус, впервые оторвавшись от дороги, бросил на Антона быстрый взгляд, и на его губах появилась усмешка.

— Значит, вы уже видели еженедельник Фокса, — сказал он, скорее отмечая факт, чем спрашивая. — И поверили, что Чемберлен причастен к сделке между Виккерсом-Армстронгом и Круппом.