Сумерки всеобуча. Школа для всех и ни для кого

Для второго типа – можно по Уставу 1864 г. назвать его реальной гимназией, можно – по Уставу 1872 г. – реальным училищем, можно – по немецкому образцу – естественнонаучной гимназией, – программа будет предусмотрена совсем другая. Математика – ядро – 5–7 часов в неделю, два иностранных языка – 4–5 часов и 3–4 часа, примерно 10 отводим на физику-химию-биологию, с возможностью маневра; вот ядро примерно в 24 часа, суммарно четыре учебных дня. 2–3 часа на историю и 4–5 на русскую словесность занимают еще один день с небольшим; география (на сей раз возможно с экономической) возьмет еще 1–2 часа, 2 часа информатики, и 4–5 остается на физкультуру-рисование-музыку. Требование не вводить лишнего и нелепого – по классификации Василия Никитича Татищева, наук «щегольских» и «вредных» – сохраняется. Добавим, что оба элитных типа должны охватывать не свыше трети всех учеников.

Современную же массовую школу нужно несколько подчистить. Для нее не нужна столь серьезная математика (лучшие ученики будут поглощены реальными гимназиями), зато можно усилить – как основной развивающий предмет – русскую словесность. Требование обходиться без многопредметности имело бы смысл распространить и на эту школу; но, поскольку прирост научных сил будет обеспечен в другом месте, здесь можно играть в вариативность, в факультативы, в профили, в методические новшества, школьную демократию и самоуправление, в ученическое самоопределение и все иные столь любезные педагогическому сердцу игры. Из средней школы большая масса учеников выносит лишь сведения начальной – возможно, «окультуривание» и поведенческая полировка имеют гораздо больший смысл, нежели знания. Собственно, за счет интеллектуального компонента растет воспитательный – и низший тип, ремесленный, должен уделять ему наибольшее внимание.

Отдельно имеет смысл поговорить о кадетских корпусах. Нам уже приходилось жаловаться на то, что их привыкли рассматривать как отстойник для девиантных подростков; офицеры – элитная группа, и так к ним и следует относиться, а задача кадетского корпуса двойная – дать интеллектуальную квалификацию (вместе с культурной[38]), не уступающую гимназической, и дать физическую квалификацию, которая серьезно превышает «гимназический» уровень. А дополнительный резерв только один – жизнь в интернате без расхода времени на дорогу; это не так много на самом деле. Думаю, что оптимальным вариантом было бы сочетание математики с сильным гуманитарно-культурным компонентом (два иностранных языка, история, русская словесность); но здесь есть что обсуждать, и прежде всего – саму необходимость жесткой схемы. Важно твердо держать в уме одно: кадетские корпуса – для лучших.

Самая важная из проблем, не решенных и даже не поставленных в моих рассуждениях хотя бы теоретически, – «проблема Пушкина». Очень крупная и интеллектуально сильная личность может быть совершенно бездарной в какой-либо области, как наш крупнейший поэт – в математике (которой в моих рассуждениях отведена роль единственного всеобщего стержня интеллектуального развития). Вариативность моей модели гораздо выше, чем общепринятая в наших педагогических кругах (моя исходит из радикального отрицания концепции всеобуча), но я не уверен, что для Пушкина нужно было бы строить отдельную школу. Тот математик, который отпускал его писать стихи, нашел для нашей проблемы изящное практическое решение; может быть, наше воображение ничего лучшего и не подскажет.

Старая русская гимназия споткнулась на проблеме «прав». Для поступления в университет гимназистам не требовалось сдавать вступительный экзамен; остальным же нужно было отчитаться за весь гимназический курс.[39] Гимназия стала слишком популярной, учеников у нее было избыточно много, а ее попытки делать отбор, разумеется, встречались в штыки неудачниками. Проектируя среднюю школу, конечно же, нельзя забывать о переходе в высшую; по-видимому, наступать на старые грабли нецелесообразно. Простого и достоверного решения задача набора в высшую школу не имеет; точнее, такое решение есть – принимать на первый курс всех желающих и оставлять нужное количество после первого семестра, – но оно дорого и неудобоисполнимо. Потому выскажем только одно пожелание: переходный этап не должен возмущать школьную жизнь настолько, чтобы срывать выполнение образовательных задач.

И еще раз хотелось бы повторить, вернувшись к исходному пункту: я писал в фантастико-утопическом жанре (может быть, кому-то он покажется антиутопией). По большому счету мне хотелось только одного: чтобы всеобуч и единый стандарт не были единственным указателем педагогической мысли. Эпоха, когда с помощью этих инструментов можно было «держать ситуацию», миновала и в обозримой перспективе больше не вернется.

Статьи, опубликованные в «Вопросах образования» и «Отечественных записках»

Современная молодежь. Посильная попытка портрета

Статья первая [40]