Сумерки всеобуча. Школа для всех и ни для кого

К стихам, как к сладостной мороке,
Спешу с волнением в руке.
Ах, эти маленькие строки
На белом крохотном листке!

Их появленья не просила,

Но мне казалось иногда,
Что в них таинственная сила
И величайшая беда,

И наказанье, и награда,

На весь отпущенный мне срок.
И думалось: мне их не надо…
Но как прожить без этих строк?

Цитаты можно было бы продолжать еще долго. И расширять тематический диапазон. Но пора уже и остановиться.

Молодым – повторим еще раз – трудно лгать. Безусловно, приведенные нами тексты неравноценны. Но определенная планка в них была – и это планка не только состоявшегося выражения, но и подлинности переживаний.

Да, перед нами меньшинство, едва заметное на общем фоне. Но, с одной стороны, то, что удается выразить одному, чувствуют многие, а с другой – именно то меньшинство, которое имеет свою физиономию, и способно наложить свой отпечаток на эпоху. О поколении будут судить по ним – а не по «пьющим пиво в подворотнях», о которых забудут, как мы забыли – за редкими исключениями – охотников и кутил пушкинской эпохи. И это меньшинство поражает своим душевным здоровьем. Развратителям не поверили, среди грязи остались чистыми, в потоках оглушающей лжи сохранили здравый ум и любовь к истине, любовь к жизни, к природе, к своему прошлому. Да и жестокость окружающего мира не слишком усвоили. Современное молодое поколение России – таково мое глубокое убеждение – ни умом, ни образованностью, ни талантом, ни совестью не уступает ни одному другому из русских поколений.

В качестве эпилога – очень мне понравившееся своей интонацией стихотворение хабаровской старшеклассницы.

Мы вырасти толком-то не успели

И взрослыми стали вдруг.
А мамы пойдут покупать портфели
Уже для других рук.

И будет доска, а на ней – корова

Уже для других глаз.
Все это повторится снова,
Но только уже без нас.

А мы, распрощавшись с учителями,

Уйдем покорять институт.
Секреты, что делали нас друзьями,
С последней тетрадкой уйдут.

Мы будем встречаться все реже и реже,

Лукавя уже и тая,
И жизнь, что была у нас общей прежде,
У каждого станет своя.

А может, встречаться не будем даже

И станем совсем далеки,
Но нам будет сниться одна и та же
Корова со школьной доски…

Полемика о проекте стандарта старшей школы [47]

Накал общественных страстей вокруг проекта стандартов старшей школы, которым разработчики сделали неосторожную рекламу, беспрецедентен для истории постсоветского образования, – беспрецедентен даже на фоне весьма упорной борьбы против концепции двенадцатилетнего образования и против ЕГЭ; беспрецедентен даже с учетом того обстоятельства, что ни одна образовательная инициатива, выдвинутая сверху, не была принята благосклонно педагогическим сообществом и лейтмотивом критики всегда был призыв не трогать советскую школу и оставить все, как есть. Этот накал высветил весьма серьезные и болезненные проблемы нашего образования, значительно более глубокие, чем то, что затронула данная полемика и что она могла бы затронуть, если бы ее участники пытались – в меру сил и умения – анализировать ситуацию, а не соревноваться друг с другом, кто использует больше черной краски для своих прогнозов; впрочем, критики – при том, что они старались быть похожими друг на друга, – исходили из разных позиций, разного опыта и разных педагогических идеалов. С другой стороны, положения стандарта были сформулированы невнятно. Специалисты одной из лучших современных русских школ – петербургской гимназии № 610[48] – поняли намерение образовательного руководства сохранить за центром 40 % учебного времени как желание отвести его на четыре предмета из обязательного ядра – ОБЖ, физкультура, «Россия в мире» и индивидуальный проект; вряд ли у министерства были такие намерения, но, с другой стороны, ничто не мешает воспринять стандарт именно так.