Сумерки зимы

Женщина в транспортной фирме вспомнила этот контейнер. Его доставку оформил человек, которого она хорошо знала. Раньше он водил автоподъемник, грузивший контейнеры на сухогрузы в доках Саутгемптона. Потерял руку, когда от сильного ветра штабель опрокинулся и придавил его. Чудом остался в живых. Перебрался куда-то на север и исчез из виду. Славно поболтали. Похоже, теперь он работает корабельным стивидором где-то в округе Хамбер. Устраиваясь, просил о поручительстве, и фирма с удовольствием его предоставила. А теперь позвонил, значит, бодро сказал «Привет!» и договорился о перевозке контейнера, который, как ни странно, очень просил разместить как можно ниже в штабеле. Видно, тот несчастный случай дал о себе знать. А может, она не совсем ясно расслышала, что он говорил. Порой это непросто, с таким сильным русским акцентом…

Фарао кивнула на распахнутые двери выкрашенного темной краской старомодного бара, занявшего сразу три арки в небольшом пассаже.

К кирпичной стене у входа привалился вышибала — бычья шея, в руке чашка чаю, в ухе проводок. Сперва он оглядел грудь Фарао, внушительную даже под кожаной курткой, и лишь затем обратил внимание на Макэвоя. И чуть выпрямился, похоже осознав вдруг, что впервые за очень долгое время видит перед собой человека здоровее, чем он сам.

— Добррчер, — буркнул он. — Советую пить скорее, через пятнадцать минут мы прекращаем принимать заказы.

Фарао выудила из декольте полицейское удостоверение.

— Вот же мать вашу, — с присвистом вздохнул вышибала.

— Ничего страшного. — И Триш успокаивающе погладила его бицепс. — Мне только нужно поговорить кое с кем, кто часто здесь выпивает. Думаю, ты захочешь помочь. Такой большой и сильный парень, защищать слабых у тебя в крови. Ты ведь не заставишь меня бродить по улицам в подобную ночь?

Вышибала скорчил зверскую гримасу — ради Фарао он готов стараться изо всех сил.

— Кто?

— Русский, — ответила Триш, придвигаясь к детине еще билже, так что аромат ее духов просочился в его ноздри, а тепло ее тела проникло через пиджак. — Однорукий.

Вышибала вытаращился:

— Зорро, что ли?

— Зорро?

— Он как-то отправился рыбачить кое с кем из парней, — заторопился с объяснениями вышибала. — Когда забрасывал леску, удилище заплясало на ветру. Вышло, будто он начертил в воздухе кучу зигзагов, прямо Зорро. Слыхали про такого?

— Так, и где холодным зимним вечером мне разыскать этого Зорро?

— Он днем заходил, — развел руками вышибала. — Ушел в районе восьми с парой других ребят. Направились в «Топ-Таун», кажется.

— И откуда бы ты посоветовал начать поиски?

Вышибала растерянно посмотрел на Фарао. Что-то прикинул в уме и решил, что не устроит приятелю шибко большую подлянку, если поможет советом такой пухленькой секси, пусть и не молоденькой.

— Зорро живет над солярием в доме, который на Райби-сквер глядит, — он ткнул пальцем в сторону, откуда только что подошли детективы, — но, сдается мне, домой он не скоро завалится.

— А если он нужен прямо сейчас?

От умоляющего взгляда Фарао на лице вышибалы расцвела улыбка.

— Могу звякнуть ему, сюда позвать.

Просияв, Фарао запечатлела на его щеке звонкий поцелуй: ах, до чего талантливый мальчик, какую чудесную собачку ты нарисовал! Детина все никак не мог смирить по-детски счастливую улыбку, разве что во взгляде угадывалось нечто плотоядное.

— Эти люди такие душки, — сказала Фарао Макэвою, просовывая руку под его локоть. — Пошли внутрь. Можешь угостить меня выпивкой.

Фарао приканчивала вторую порцию водки с диет-колой.

Они сидели за круглым пластиковым столом «под красное дерево». На вкус Макэвоя, паб был смехотворен: сплошь скверное подражание чему-то получше. За длинной и кривой стойкой поблескивало грязноватое треснувшее зеркало, заставленное бутылками с крепкими напитками и дешевым пивом.

— Ты водишь меня в самые гламурные местечки, — промурлыкала Фарао. И, осушив бокал, добавила нормальным голосом: — Работаем.

Макэвой увидел, как вышибала указывает на них высокому жилистому человеку с широкими скулами и пустым рукавом, заправленным в карман кожаной куртки. Тот без особой радости направился к ним.

— Альгирдас? — спросила Фарао. — Это тебя зовут Зорро?

— Да. — Однорукий смотрел на Макэвоя. — Раньше встречаться?

Макэвой кивнул:

— После переполоха напротив. Ты подходил поговорить.

Русский сощурился, словно силясь припомнить.

— Ты легавый, мои друзья побить? — Он откинул голову и зашелся в лающем смехе. — Все на хрен испортить, да?

— Да, — согласился Макэвой.

— Каковый кошмар, — покачал головой Альгирдас. — Знаю Энжи. Хорошая леди. Одинока была, я думать. Дружили.

— Она жива, — сказал Макэвой прежде, чем Фарао успела вставить слово.

— Да, да. Только уже не такая теперь, а?

Все трое помолчали, обдумывая эти слова. Гадая, что за женщина выйдет из больничных дверей. Сколько еще лет Энжи проживет в страхе, что кто-то вновь попытается завершить начатое, прежде чем выпивка и сигареты отправят в блаженство вечного забытья.