Сумочка авантюристки. Сонный москит. Брюнетки напрокат

Они прошли по дорожке к тыльной части дома. Мейсон тронул ручку двери, она оказалась незапертой, и он быстро вошел. Делла последовала за ним, и, освещая дорогу фонариком, они направились в кухню.

Там горел свет, был слышен разговор.

— Ты посмотри на этот пакет. — До них донесся сердитый голос Нелл. — Он открыт, из него явно что-то брали.

— Я здесь ни при чем, Нелл, — пытался оправдаться Пит. — Я же говорил тебе…

— Быть может, — сказал Мейсон, открывая дверь, — вы не будете возражать, если я задам вам несколько вопросов?

Они с изумлением уставились на адвоката. Нелл держала в руках бумажный пакет.

— Там мышьяк? — спросил Мейсон.

Нелл кивнула.

— Он лежал совсем рядом с сахарницей?

— Не совсем рядом, но достаточно близко.

— Что написано на пакете?

— Я специально сделал эту надпись, — торопливо произнес Пит. — Чтобы кто-нибудь не взял яд по ошибке. Смотрите сами. Здесь написано: «Обращаться с осторожностью. Личная собственность Пита Симса».

— Пит, — сказал Мейсон, — я хочу задать вам несколько вопросов. Я…

Мейсон вдруг замолчал и пристально вгляделся в надпись на пакете.

— Я хочу, чтобы вы были моим адвокатом, — торопливо произнес Пит Симс. — У меня такие неприятности, мистер Мейсон…

Дверь внезапно распахнулась.

Мейсон, услышав голос Деллы, резко обернулся.

' На пороге стоял шериф Греггори. Выражение ярости на его лице почти мгновенно сменилось триумфальной улыбкой.

— А теперь, мистер Мейсон, — сказал он, — я нахожусь на своей территории и наделен всей полнотой власти. Окружной прокурор ждет вас в своем кабинете. Вы можете поехать добровольно и сделать заявление, или я посажу вас в тюрьму, по крайней мере до того момента, пока вам не удастся подать запрос о законности содержания под стражей.

Мейсон раздумывал всего несколько секунд, чтобы верно оценить по выражению лица шерифа степень его решительности. Потом он повернулся к Делле:

— Надеюсь, ты доберешься до здания суда сама. Мне кажется, шериф предпочитает, чтобы я поехал в его машине.

Глава 21

Окружной прокурор Топхэм был мертвенно бледен, на его лице с ввалившимися щеками застыло выражение тщетности всех усилий в жизни, движения были нервными и беспокойными. Он чуть поерзал в своем крутящемся кресле с высокой кожаной спинкой, взглянул на Мейсона тусклыми глазами и монотонно, как человек, произносящий заученную речь, проговорил:

— Мистер Мейсон, существуют доказательства того, что вы совершили преступление на территории этого округа. Считая вас коллегой по профессии, адвокатом, пользующимся к тому же высокой репутацией, я предоставляю вам возможность объяснить обстоятельства случившегося прежде, чем вам будет предъявлено официальное обвинение.

— Что именно вы хотите знать? — поинтересовался Мейсон.

— Что вы скажете в ответ на обвинение вас в краже документа?

— Я взял его.

— Из стола Бэннинга Кларка в его доме, находящемся на территории этого округа?

— Именно так.

— Мистер Мейсон, вы, несомненно, понимаете, к какому печальному итогу может привести подобное признание?

— Не вижу в моих действиях ничего предосудительного. К чему вся эта суета?-

— Не сомневаюсь, мистер Мейсон, вам хорошо известно, что, помимо статьи, характеризующей изменение или порчу документа подобного рода как преступление, в законе существуют статьи, в соответствии с которыми документ сам считается собственностью. Таким образом, овладение подобным документом является кражей, степень тяжести которой определяется реальной стоимостью собственности, обусловленной документом…

— Послушайте, — прервал его Мейсон, — я не говорил этого прежде всего потому, что не хотел предъявлять завещание и объяснять кому-либо его пункты, но вам я могу сообщить следующее: я считаю данный документ настоящим завещанием Бэннинга Кларка, написанным им собственноручно и датированным днем, предшествующим дню смерти. Я назначен душеприказчиком и исполнителем данного завещания. Таким образом, я обязан был взять данный документ и хранить его. Таким образом, если бы любое лицо, включая вас самого, овладело бы данным документом, я мог бы потребовать передать его мне, как душеприказчику, или служащему суда по наследственным делам. А теперь попробуйте найти хоть один изъян в законности моих доводов.

Топхэм провел длинными костлявыми пальцами по высокому лбу, быстро взглянул на шерифа и снова поерзал в кресле, которое давно уже научилось отвечать на постоянные терзания своего хозяина протестующим скрипом.

— Вы действительно назначены душеприказчиком? — спросил он.

— Даже свидетель шерифа признал это.

— Могу я взглянуть на завещание?

— Нет.

— Почему?

— Я предъявлю его в надлежащее время. По закону, насколько я помню, хотя давно не заглядывал в него, у меня есть тридцать дней.

Кресло вновь заскрипело, на этот раз пронзительно и жалобно. Окружной прокурор повернулся к шерифу.

— Если все, что он говорит, правда, мы не имеем права предпринимать какие-либо действия.

— Даже если он проник в дом и тайно выкрал документ?

Мейсон улыбнулся, а кресло окружного прокурора разразилось целой серией коротких резких скрипов.