Сумрачная история (СИ)

   Когда твари пошил в атаку, он запалил последний "громобой". Бросил, а сам зажмурился и покрепче зажал уши. Пещера содрогнулась. Мариус выпрыгнул из своего укрытия. Орки метались в заволокшем тесное пространство едком серном мареве, вереща от глухоты после взрыва и слепоты после вспышки. Он колол и рубил, подрезал сухожилия и вспарывал глотки упавшим, рассекал им животы, вываливая вереницы вонючих кишок, и сминал в мокрое месиво мерзкие хари каблуками своих сапог. Его руки по локоть обагрились кровью, лицо пылало яростью самого Предвечного Горного Отца. Он до сих пор оставался невредим, точно заговорённый. И всё рубил, и колол, и...

   - Ну, и так далее... - Рассказывая, гном в азарте размахивал руками, корчил жуткие рожи и грохал кулаками по стонущей столешнице, но тут прервал своё повествование.

   Дверь в кочегарку они плотно прикрыли, а окна завесили, чем смогли. Но, сидя за столом, разговаривал всё же полушёпотом. Между ними лежал светящийся кристалл. В его отсветах помятое лицо гнома представилось почти чёрным. И почти безумным.

   Не от того ли так напрягся его слушатель?

   ...Даже заговорённое везение не могло длиться вечно. Воздействия от взрыва проходили. И какой-то паршивый урод саданул его рукоятью ятагана в лицо, опрокинув на пол пещеры. И вот уже другой двинул, что есть мочи, ногою в грудь. Его отбросило к стене. Лишь последним вздохом везения он упал не на голый камень, а на собственный мешок, и тем не особо пострадал. Пещера полнилась животными воплями, и всюду в полутьме, расцвеченной огнями факелов, были окровавленные хари орков, в которых не осталось и крохи разумности. Твари жаждали расправы. Они сбили с тесный строй и теперь наступали.

   Возле того места, где лежал гном, в стену уходил лаз, почти что щель. Он мог вести в смежную пещеру, а мог и обрываться в метре от начала. Терять ему было нечего. Мариус на четвереньках полез в проход, толкая перед собой свой мешок.

   За его спиной поднялся новый шквал воя. Сразу позади себя он расслышал сопение. И лязг ятагана по камням. Свет факела осветил кишку лаза. Тогда, вместо того, чтобы ползти вперёд, гном пополз назад. Его преследователь того не ожидал. А Мариус, глядя через плечо, выбросил ногу и впечатал ступню ему в рожу. Тот дёрнулся, треснулся башкой о камень и потерял всякую ориентацию. Своим же факелом ткнул себя в волосы. Завоняло палёным. Орк завыл, попытался податься назад. Но сзади уже напирали. Он начал лягаться и брыкаться.

   Дальше Мариус не смотрел.

   Его преследователи поотстали. Видимо, для продвижения им всё же пришлось сперва вытащить "подпаленного".

   Гном выбрался в очередную пещеру.

   Из покинутого им лаза долетали слабые отсветы, но их хватало, чтобы оглядеться. Пещерка была совсем маленькой, нечета основной. Пол неровный, с потолка свисают переплетения корней. Это был тупик. Иных выходов отсюда не вело.

   Мышеловка, и мышка в неё угодила.

   - Постыдное отчаяние овладело мною, - признался гном. - Я был ранен. В груди хрипело, лицо заливала своя и чужая кровь. Но я крепче сжал рукоять меча. Эти твари могли проникнуть в пещеру лишь по одному и ползком. И чтобы прошёл последующий, ему пришлось бы сдвинуть со своего пути труп впереди идущего. Им проще было уморить меня здесь голодом, чем взять силой.

   Как бы то ни было - это конец. Но понять и принять подобное всё же не одно и тоже. Пока враги медлили, он вновь и вновь затравлено осматривал глухие стены в поисках невозможного выхода.

   Если бы он был поспокойнее, то, наверное, заметил бы это сразу. Но его взгляд вслепую скользил по ровному участку между двумя рифлёными каменными выступами, похожими на оплывшие колонны. Лишь на десятый раз разум всё же зацепился за подобную странность. В прочих местах стены пещеры бугрились и кривились, по ним змеились трещины, здесь же...

   Мариус сам окаменел, забыв дышать, забыв, что в любой момент из дыры может высунуться башка первого отчаянного орка, посланного командиром на убой, и что он должен проломить эту башку. У него возникла шальная мысль. И он боялся в неё поверить, точно это могло тут же её спугнуть.

   Подобное можно простить в его положении.

   Но вот ступор схлынул. Гном глянул в лаз и пока никого там не заметил. Более не тратя ни мгновении, ставя всё на удачу, он кинулся к каменным колоннам. В конце концов, чем он рисковал? Двумя-тремя лишними днями жизни? А может ли быть "лишним" хотя бы один день жизни?

   Мешок и меч полетели под ноги. Мозолистые ладони прильнули к поверхности камня, принялись скользить по ней, словно лаская любимую.

   Но любимая не отвечала.

   Из лаза донёсся приближающийся скрежет. Орки ползли за ним, подбадривая себя ором. Всё-таки ползли.