Сумрачный волкодав и Проклятая фея смерти

— Уж какой есть! — едко ответил Мьюр. — Да и с чего ты взяла, что у нас с ней может что-то получиться? Что я могу ей дать? Я просто усталый неудачник, которому скоро сорок, не способный, как оказалось, даже понять, что за женщина была рядом с ним столько лет.

— Поэтому когда у тебя появился реальный шанс на счастье, ты собираешься пустить его, прости за каламбур, псу под хвост?

— Ну что ты ко мне пристала, а? — устало выдохнул Мьюр. — Да я твоей Альви и даром не нужен!

— Ошибаешься, — с загадочной улыбкой протянула Урслин, — ты ее очень даже интересуешь. И если бы ты не терял времени даром, вы бы вполне возможно уже к свадьбе готовились.

— Ну какая свадьба? Да мне о таком даже подумать страшно! — простонал Мьюр.

— Всё-таки ты боишься, — с чувством глубокого удовлетворения констатировала Урслин. — Прекращай маяться дурью пока не поздно. И не забывай, что Эрльех не прощает тех, кто пренебрегает ее подарками.

Она многозначительно улыбнулась и гордо выплыла из кабинета, а Мьюр еще долго не мог сосредоточиться на работе, постоянно возвращаясь мыслями к тому, что Альви он, оказывается, интересует.

Поскольку посты в Кьярриню было решено выставить заранее, чтобы точно не пропустить появление возможной жертвы, Мьюр заехал за Альви в самом начале десятого.

Конец апреля в Фокунни выдался на удивление теплым, но ночи всё еще были прохладными, поэтому Альви не только надела легкую куртку, но и взяла с собой на всякий случай свитер потеплее. А еще, конечно же — свой большой термос с чаем и пирожки: специально для Мьюра она сделала не только сладкие, но и с мясом.

Увидев, как она выходит из подъезда с объемной сумкой, Мьюр выскочил из машины, чтобы помочь. Правда, поклажу пришлось практически вырывать из рук Альви, уверявшей, что сумка совсем не тяжелая, а идти от подъезда до машины всего ничего. Но грубая мужская сила, разумеется, победила, так что поухаживать за дамой Мьюру удалось.

— Что это у вас там такое? — поинтересовался Мьюр, после того как, дождавшись, когда Альви устроится на заднем сиденье, уселся за руль и завел мотор.

— Термос с чаем, пирожки, теплый свитер, ну и подстилка с термоизоляцией.

— Подстилка? — удивился Мьюр.

— Ну это для меня, я не смогу долго стоять, — неловко пожала плечами Альви, радуясь, что сидит сзади и ее лица Мьюр не видит.

— И как я сам-то не догадался, что вам может такое понадобится? — с досадой воскликнул Мьюр — Я-то, если что, перекинуться могу, а вам-то, конечно, полночи на ногах стоять.

— А вы и правда волкодав? — спешно перевела разговор на другую тему Альви.

— Правда, — подтвердил Мьюр.

— А волкодавы большие? Я просто никогда живьем волкодавов не видела, даже таких, которые просто собаки.

— Ну вам, наверное, по грудь буду, вы же такая маленькая.

«Маленькая?» — мысленно поразилась Альви, в последние семнадцать лет своей жизни никогда не думавшая о себе в подобных выражениях, а Мьюр продолжил ее удивлять:

— Могу перекинуться, когда приедем, если хотите, сами посмотрите.

— Да как-то неудобно… — начала отнекиваться Альви.

— А что тут такого? — не понял Мьюр. — Да и осмотреться на месте в собачьей ипостаси не помешает на всякий случай.

— Ну если вас не затруднит, тогда хочу, — решилась Альви, которой и правда было очень интересно посмотреть на живого волкодава, особенно если это Мьюркур Хундграхт.

Хотя место, где должны были дежурить Альви и Мьюр, располагалось на отшибе, далеко идти не пришлось: Анафское шоссе проходило совсем рядом. Нести Альви сумку Мьюр, разумеется, не позволил. Он и подстилку на земле сам для нее расстелил, невнятно пробормотав что-то насчет того, что нечего ей лишний раз нагибаться.

Потом он аккуратно помог Альви сесть, так тесно при этом прижав к себе, что у нее перехватило дыхание. Можно было, конечно, попытаться убедить себя, что это вышло случайно, просто она ведь такая тяжелая и Мьюр не был уверен, что сможет ее удержать. Но Альви почему-то в это не верилось, хотя другое объяснение и казалось крайне маловероятным. Казалось, да, до того самого момента, когда она вдруг обнаружила, что Мьюр тоже сидит рядом с ней, так и не выпустив ее из объятий. А потом она осознала, что этот странный тихий звук возле уха означает, что Мьюр ее нюхает.

Оставался только один вопрос: Хундграхт на нее просто запал или она оказалась его единственной? Хотя нет, был и еще один: почему он ничего не предпринимал, не пытался пригласить ее куда-нибудь, да и вообще так тщательно скрывал свой интерес, что за те два месяца, что они были знакомы, Альви ни разу даже в голову не пришло, что Мьюр к ней неравнодушен.