Сунь Укун – царь обезьян

– Эти оборотни – сущие дьяволы, – отвечал старец. – Стоит им послать письмо на Чудодейственную гору, как ровно пятьсот архатов явятся сюда встретить врага, а если они отправят послание в небесные чертоги, то духи одиннадцати светил окажут им всяческое уважение. Драконы четырех морей издавна водят дружбу с этими дьяволами, а праведные отшельники, обитающие в восьми пещерах, часто пируют с ними. Они вступили в побратимство с правителем подземного царства Яньваном, а духи – хранители городов их лучшие друзья.

Выслушав старца, Великий Мудрец долго смеялся, а потом сказал:

– Если твои дьяволы-оборотни узнают о моем приходе, то убегут отсюда без оглядки, спасая свою жизнь.

Тут Сунь Укун поведал старцу о том, как однажды после пирушки он, захмелев, уснул и два служивых из подземного царства подцепили его крючками и сволокли в преисподнюю. Тогда он в гневе схватил свой посох с золотыми обручами, разогнал всех демонов-судей и напугал до смерти самого владыку преисподней Яньвана, который приказал судейским чиновникам и письмоводителям составить бумагу, собственноручно подписал ее и скрепил печатью. В бумаге говорилось о том, что он, владыка преисподней, молит пощадить его от побоев и готов вечно служить Великому Мудрецу Сунь Укуну.

– Амитофо! – воскликнул старец. – Такими словами можно накликать смерть на себя, а ты прожил на свете лет семь или восемь, не больше.

– Десять тысяч раз по семь или по восемь, – со смехом ответил Сунь Укун. – Хочешь, я покажусь тебе в моем настоящем облике, только смотри не пугайся!

– Как это – в настоящем облике? – с удивлением спросил старец.

– А так, – отвечал Сунь Укун. – Мне ведомы семьдесят два способа превращений.

С этими словами Сунь Укун провел рукой по лицу и сразу же принял свой настоящий облик, превратившись в краснозадую мартышку, очень напоминавшую бога Грома. Старец побледнел с перепугу и как сноп повалился на землю.

Сунь Укун поднял его, стал успокаивать и сказал:

– Не бойся, почтенный! Я не причиню тебе вреда. Мне только надо узнать, много ли оборотней на этой горе.

Но старец дрожал от страха и не мог слова вымолвить. Видя, что толку от него не добьешься, Сунь Укун вернулся к наставнику и сказал:

– На этой горе и в самом деле водятся оборотни, но не такие уж страшные. Просто жители в этих местах чересчур пугливы. Не волнуйся, учитель, ничего не случится. Ведь я с тобой!

– Узнал ли ты, какие здесь горы, какие пещеры, сколько злых оборотней и какой дорогой можно пройти к храму Раскатов грома? – снова спросил Танский монах.

– Наставник! – вмешался тут Чжу Бацзе. – Старший брат, я вижу, ничего не узнал. Позволь мне пойти расспросить старца.

Получив дозволение, Чжу Бацзе сунул вилы за пояс, поправил одежду и вразвалку направился к склону горы.

Между тем старец, все еще дрожа от страха, с трудом поднялся на ноги, опираясь на посох, но тут увидел Чжу Бацзе и совсем голову потерял от страха.

– О Небо! – забормотал он. – Что за кошмары мне мерещатся нынче! Вот уж не думал, что у монаха может быть рыло как у свиньи, уши словно опахала, лицо чернее чугуна и вдобавок ко всему длинная щетина на загривке.

– Что это ты на меня таращишься? – спросил, смеясь, Чжу Бацзе. – Я тебе не понравился? Красавцем меня, конечно, не назовешь, зато я смирный и добрый.

Услышав, что это чудище говорит человеческим языком, старец до того изумился, что снова обрел дар речи и обратился к Чжу Бацзе с вопросом:

– Откуда ты явился?

– Я второй ученик Танского монаха, – отвечал Чжу Бацзе. – Только что к тебе приходил его первый ученик, но толком ничего не узнал, вот и пришлось мне идти. Скажи мне, почтенный, какие здесь горы, какие пещеры, какие в них обитают оборотни и сколько их, и еще укажи, где проходит дорога на Запад.

Опершись на посох, старец стал рассказывать:

– Эти горы тянутся на восемьсот ли и называются горами Львиного верблюда. Там в пещере живут три дьявола, они обладают огромной волшебной силой. К тому же у них в подчинении бесчисленное множество оборотней. Одних только дозорных не то четыре, не то пять тысяч, истопников не перечесть, да и дровосеков несметное количество, а всего наберется, пожалуй, сорок семь или сорок восемь тысяч. Все они с именными знаками и имеют при себе таблички, на которых значится, кто они такие, эти бесы, а находятся они здесь только для того, чтобы пожирать людей.

Услышав это, Чжу Бацзе задрожал от страха, быстро вернулся к наставнику, но прежде, чем обратиться к нему, присел на корточки по большой нужде.

– Ты что там делаешь, вместо того чтобы докладывать наставнику? – прикрикнул на него Сунь Укун.

– От страха приспичило, – отвечал тот, – да и рассказывать нечего. Если жизнь дорога, надо поскорей убираться отсюда.

– А ты все же скажи, что узнал у старца, – попросил Танский монах.