Супер сайз. Двойной удар

– Там у тебя что?– простонала я, едва сдерживая слезы. Господи, совсем меня скосил стресс. Вчера, к примеру, я смеялась над мультиками про кота и мышь до спазмов. Сегодня вот плачу. И из-за чего? Из – за желания сожрать все, что есть в тарелке подруги. Нет, именно не съесть, а заглотить и вылизать саму миску.

– Азу,– удивленно дернула плечом Зайка.– Понь. Ты чего? Ты ж мясо не ешь. Помнишь, говорила, что это трупы животных, и прочее… За шубу меня отругала. Эй, ну забери, только не рыдай, – придвинула она мне тарелку, заметив, что я уже открыла рот, чтобы завыть в голос.

– Мам, ты же не из-за того, что я Варькин самокат усовершенствовал, так расстроилась? – тихо спросил Вовочка.– Как узнала? Ты не нервничай, у меня все равно не вышло. Ну, почти.

– Подожди, ты что мой самокат трогал? – пробасила Варюшка.

–Да не вой, он больше тридцатки все равно не разгонится. Моща маловата и колеса хлипкие,– обрадовал сестрицу юный гений.– На газу от зажигалок не погоняешь.

– Я тебя убью, – взвыла юная барышня, и бросилась на усовершенствователя средств передвижения.

Я плохая мать. Вместо того чтобы предотвратить начинающуюся драку, я придвинула к себе наполовину съеденное азу и вцепилась в вилку Зайки сведенными судорогой пальцами, наплевав на все нормы гигиены и элементарной брезгливости. Господи, вкуснее этого мяса в подливке с солеными огурцами я ничего и никогда не ела. Очнулась, только когда поняла, что вожу коркой хлеба по абсолютно пустой тарелке и поразилась тишине, царящей в кухне Альбертовны, которую, казалось, можно было резать ножом.

–И давно у нас такие перепады настроения? – подал голос Борисыч, закуривая вонючую сигару, аромат которой сейчас мне показался божественным.

–С тех пор, как из погреба стали пропадать банки с соленьями,– Ахнула Альбертовна, прикрыв ладошкой рот.

– А еще она вчера мое мыло погрызла,– сдала меня с потрохами дочура. Я уставилась на девочку, из-за пазухи которой со скоростью молнии выскочила розовая когтистая лапка и стянула недоеденную мной сухую корку. – Дядя Барбарисыч, вы же маму вылечите. Мы правда больше не будем безобразничать. Да ведь, Вовка,– зло зыркнула она на брата.

– Чушь не неси. И крысы за столом чтоб я больше не видела,– простонала я, борясь с подступающей к горлу тошнотой. Господи, да что со мной, я же не повышаю голос на детей. Никогда.

– А знаете, Прасковья, думаю, что вам нужно прийти ко мне на прием. Да что там, прямо сейчас и поедем,– хмыкнул Барбарисыч, тьфу ты, Борисыч. И мне подурнело еще больше, потому что я вдруг осознала, что… Что я знаю эти симптомы и без самодовольно ухмыляющегося врача. И без Альбертовны, которая смотрит на меня, как на священную корову. И даже без ошалевшей несчастной Зайки, которая явно сейчас соображает, как же нам дальше существовать. Зря. Потому что тому, что сейчас все поняли не бывать. Семь лет назад я совершенно точно чувствовала то же, что и сейчас. Но теперь я взрослая, самодостаточная, и приму правильное решение.

– Этого не может быть,– промямлила я, загибая вымазанные подливой пальцы. – Альбертовна. Бомба же не может два раза в одну воронку? Да что же это?

– Бомба не может, – задумчиво протянула дама.

В клинике мы оказались спустя два часа. Я чувствовала себя подконвойной ЗЕЧКой склонной к побегам. Только не под руки меня тащила поганка Заюля. Хотя, я ей даже благодарна была сейчас, иначе бы свалилась где-нибудь в канаву, потому что ноги слушаться отказывались, в животе поселился огненный еж, а голова…

– Дети остались дома одни,– прохрипела я.

– С ними все будет в порядке, Альбертовна с ними, – не очень уверенно успокоила меня Зайка, погладив по голове, словно блаженную.– Тебе теперь нужно заботиться и о том, кто в твоем животе сейчас.

– Его не будет,– пролепетала я.– Зай, мне место учительницы предложили. Не здесь, в другом городе. Квартиру обещали, деньги подъемные. Я согласилась. Отъезд через неделю. Хотела вам сообщить вечером.

– Бежишь значит? – хмыкнула слишком прозорливая моя подруга.– От него?

Я промолчала, а что тут скажешь?

– От себя то не сбежишь, Понька,– вздохнула Зая.– И дети. Думаешь они тебе простят то, что ты их лишила счастья жить в полноценной семье? Они любят этого придурка. Постоянно спрашивают, когда он явится.

– Я все решила,– выдохнула я, толкая дверь пыточной, под названием кабинет УЗИ, в которой меня уже дожидался проклятый Борисыч – гонец с плохими вестями.

– Ну и иди тогда одна. Решила она. А я? А Альбертовна? А Мамонт в конце – концов? Он имеет право… Дура.

– Нет, он ни на что не имеет права,– рявкнула я, делая шаг в преисподнюю.– И это не я дура, а ты полное чеканько, если считаешь, что такого как Седов можно привязать к себе ребенком.

– Ну и оставайся тогда одна, эгоистка,– в спину мне рявкнула Зая. Я и не знала, что она может быть такой злой. Глаза сново зажгло, словно мне в них насыпали соли. Я храбро улеглась на кушетку.

– Параша, ваши анализы…– начал было Борисыч.