Супер сайз. Двойной удар

Я стартанул с места, при этом нащупав в кармане маленькую бархатную коробочку. Ну, да, кольцо там. Я его купил сразу, как только получил свидетельство о разводе. Еще удивлялся, на фига. Только что одно ярмо сбросил… Шел мимо ювелирного отдела, увидел в витрине кольцо, поддался порыву. Оно показалось мне идеальным, достойным матери моих детей. Купил, а потом засомневался. Я не хотел больше несвободы. Или хотел. Мне кажется я схожу с ума. И причина у моего безумия одна. Она вывалилсь из торта в синем платье семь лет назад. И именно тогда я ее возненавидел, потому что не мог забыть.

– К Альбертовне,– приказал я Мишане,– и останови возле цветочного. Я кажется женюсь.– Слушай, как думаешь, когда предложение делаешь, надо на одно колено вставать.

Тьфу ты, мать твою. Что я несу? Какие колени? Нашел у кого спрашивать.

– Думаю, шеф, что в вашем случае, достаточно того, что вы вытащили голову из песка,– хмыкнул мерзавец. Точно его уволю.

К дому Альбертовны мы подъехали спустя два часа, за которые я пять раз уволил Мишаню, пять раз его принял обратно, купил три букета, потому что все они мне казались неидеальными, выпил стакан виски для храбрости. И словил парочку панических атак, о которых не вспоминал с детства.

Дверь оказалась открытой. Альбертовну я нашел в кухне, яростно рубящей капусту огромным ножом. Она услышала что я вошел, повернулась в мою сторону и я понял – мая названая мать плачет. От этого тесак в ее руке показался мне еще более зловещим.

– Где Прасковья? – обмирая, поинтересовался я.

– Они уехали, Глеб. Самолет улетел полчаса назад,– выдохнула женщина, воспитавшая меня долбачом, просохатившим свое самое большое счастье бездарно и глупо.

– Куда?

– Не знаю. Обратного адреса мне не оставили.

– И делать что теперь? – глупо спросил я. Ненужный букет упал к моим ногам стопкой мертвечины, воняющей тленом.

– А теперь, что хочешь. Ты же этого желал? Наслаждайся свободой, сынок,– обмякла Альбертовна и заплакала тихо и тошно.– Жаль, что я не смогла воспитать в тебе смелость и чувство ответственности. Ты. Глеб, просто трус и мерзавец.

–Мне не нужна свобода без Прасковьи и детей, – слова сами слетели с губ, и в груди заворочался огромный колючий еж.– Я ее найду и притащу обратно, даже если для этого мне придется…

– Ты забыл сказать – вымолю прощение, тупая твоя башка,– рявкнула моя названая мать, воткнув свой ужасающий клинок в искромсанный капустный вилок.– И только попробуй не вернуть мне моих внуков. Я тебя…

Прасковья

Мы устроились в небольшой квартире на окраине маленького, богом забытого городка, похожего на декорации к фильму о постапокалипсисе. Обещали поддержку – получите и распишитесь. За две недели, прожитые нами тут, я получила в распоряжение это жилище, классное руководство в местной школе, жуткий токсикоз, отеки и полнейший бойкот со стороны Варюшки и Вовочки. Дети меня, не простили. И это самое страшное. Стали тихими, вялыми и молчаливыми. Шепчутся между собой как старички. Может это последствия адаптации и акклиматизации? Раньше меня бы насторожило такое поведение близнецов, но сейчас… Из них словно выкачали радостною любознательность, и меня это пугает. Они скучают. Скучают по противному мужлану, сломавшему наши жизни. Ненавижу. Ненавижу. Но каждую ночь вижу его, чувствую прикосновения и просыпаюсь от щемящего чувства огромной потери.

Я домыла последнюю тарелку, оставшуюся после ужина и уставилась в окно. На маленький двор начали опускаться рваные сумерки, и я вдруг осознала, что этот город никогда не сможет стать нам родным. Во двор въехал маленький грузовичок, выглядящий среди пошарпанного антуража будто заблудившийся звездолет космических пришельцев. Мне даже интересно стало, что же выгружают такое невероятное из кузова шедевра иностранного машиностроения. Что-то громоздкое, совершенно непонятное, похожее на…

Господи, торт. Огромный, украшенный пошлыми, жуткими розочками, от вида которых мой рот наполнился липкой приторной слюной, а сердце пропустило сразу серию ударов.

– Оооо,– выдохнула я. Воздух в комнате испарился. Я дернула на себя рассохшуюся деревянную створку, мечтая вдохнут глоток кристального холода, совсем нелетнего.

– Ма, ты в порядке? – раздался за спиной голос Вовочки.

– Да,– соврала я моему мальчику, и снова затрясла неподдающуюся фрамугу.

– Ну и хорошо,– хихикнул сынуля,– тогда мы с Варькой…

Я не слышала окончания его фразы. Я ничего вокруг не могла ни видеть, ни слышать, потому что…

Торт вдруг распался, превращаясь в кремово – безумный вулкан. Окно открылось и мне показалось, что я, наверное, умираю.