Супермухи. Удивительные истории из жизни самых успешных в мире насекомых

Сегодня наука проявляет большой интерес к насекомым, учитывая и этическую сторону. На той же конференции по энтомологии, собравшей более 3800 экспертов по насекомым, я присутствовал на симпозиуме под названием «Этика в энтомологии». Насколько было известно, то была первая подобная встреча за последние сто лет или больше. Философы, специалисты по этике и энтомологи говорили о поедании насекомых, о проблеме боли насекомых и о расточительности по отношению к насекомым, пойманным во время полевых исследований, приводящих к летальному исходу и уничтожению массы нецелевых насекомых. В статье под названием «Почему вредить мухе (даже немного) неправильно» (Why It Is (at Least a Small) Wrong to Harm a Fly) философ Джеффри Локвуд из Университета Вайоминга утверждал, что взаимодействие с насекомыми можно рассматривать как практику добродетелей милосердия, доброты, сострадания, мягкости и любви.

Забота и этика по отношению к насекомым то и дело становятся темой научных статей. Аргументы Локвуда сформулированы в главе книги 2017 года[549]. В статье 2015 года о роли акустической коммуникации в брачном поведении мошек, кусающих лягушек, содержится следующее примечание касательно этики: «Эксперименты проводились в соответствии с рекомендациями организаций по защите животных[550]… У нас не возникло проблем при использовании углекислого газа в качестве анестетика, и мошки, кусающие лягушек, восстановились после него эффективно. Обращение с мошками и причинение им вреда было сведено к минимуму, когда мы фиксировали их, при этом процедура проводилась под наркозом. После экспериментов с зафиксированными особями их подвергали эвтаназии при низких температурах».

Фиксация (к тупому концу булавки для насекомых с помощью суперклея) и удаление из эксперимента кажутся небезопасными для мошек, но интересно отметить, что методы были выбраны разумно с точки зрения уменьшения вреда и возможных страданий во время процедур.

Мне было любопытно узнать, не чувствуют ли энтомологи диссонанса из-за необходимости убивать насекомых, которых изучают. Я спросил Арта Боркента, испытывает ли он угрызения совести, убивая тысячи маленьких животных: «Вот это да! Второй раз в жизни мне задают этот вопрос. Да, меня волнует определенный аспект преднамеренного убийства, о чем мне не доводилось говорить все эти годы. Есть небольшая часть меня, которая… как бы это правильно сказать?.. сожалеет – не совсем подходящее слово. Я осознаю, что отбираю жизнь. Есть разница [между] тем, чтобы раздавить комара на руке и удалить жидкость из мокрецов с внутренней стороны сетки. Я вижу красоту, и, чтобы изучать насекомых, нужно сохранить ее. Но я очень хорошо осознаю тот факт, что я изучаю жизнь. Выходя ловить насекомых, я всегда говорю себе: “Жаль, что нет другого пути”». И Боркент, испытывающий чувства к двукрылым, не одинок.

Исследования ставят под сомнение старое предположение о том, что насекомые не чувствуют боли. Я уже почти дописал книгу, когда были опубликованы новые данные. Группа генетиков из Сиднейского университета продемонстрировала, что у плодовых мушек бывает длительное состояние после травмы, похожее на боль. У мух, которым повредили периферический нерв в результате ампутации одной из ног, развилась длительная гиперчувствительность к раздражителям, на которые нетравмированные мухи не реагировали. Все мухи, в том числе травмированные, пытались убежать от горячей плиты выше 42 °C; однако только раненые бежали от более низких температур 38 °C. Эта чувствительность появилась через пять дней после травмы и сохранялась три недели спустя. Чувствительность мух к раздражителям[551], которые обычно не воспринимаются как болезненные, известна как аллодиния. Она похожа на чувствительность людей и других позвоночных, страдающих от постоянной боли.

Нам по-прежнему неизвестно почти ничего о том, как мухи испытывают боль, потому что мы не можем вселиться в их организм и почувствовать то, что чувствуют они, однако подобные результаты должны заставить задуматься. Независимо от того, каково мухе на самом деле стоять на горячей поверхности, тот факт, что муха пытается сбежать, подразумевает, что она чувствует там себя не очень хорошо. Более того, если маленькое существо может использовать поведенческое избегание (осмелюсь ли я сказать «ей не нравится»?) чего-то, из этого следует, что оно может одобрять («ей может нравиться») что-то. В мире мух это означает потягивать цветочный нектар, нежиться на солнце или искать свежий навоза. Некоторые философы пришли бы к выводу, что у мухи есть внутренняя ценность. У нее есть интересы.

Столпы экологии

Мы можем принять решение не отстаивать их интересы. В конце концов, мухи, как правило, игнорируют наши, например, когда набрасываются, кусают и невольно заражают разными болезнями. Но как бы мы ни относились к отдельно взятым мухам, нужно рассматривать их коллективно как неотъемлемый компонент мира, в котором мы сосуществуем. Ганди выразился весьма лаконично: «Единственный способ жить – давать жить другим».