Суровые дни

- Такъ, должно, и не получить ему моего письма. Ну, да ужъ одинъ конецъ! Знаю я, что къ чему. Вонъ Нырятель сказывалъ про лещей… разв не правда? Богъ и скотинку умудряетъ. Лещъ-то эна когда ещё, по весн выходилъ, подавалъ знакъ, а война подъ конецъ лта…

Съ войной Максимъ связываетъ и весеннiй, - дйствительно, небывалый, - выходъ лещей къ перекатамъ, и конопатчика, повсившагося прошлымъ годомъ на сновал, и страшные лсные пожары, и сибирскую язву, и обильный урожай яблокъ - другой годъ под-рядъ. И на вопросъ, - при чемъ же тутъ конопатчикъ и яблоки, говоритъ глухо:

- Будто и ни къ чему, а думается такъ, что…

Всё смутно теперь и вокругъ, и въ немъ, и говоритъ онъ смутно. Онъ малограмотенъ, прочёлъ только недавно «про веткозавтъ» и очень сталъ много думать, - говорила его жена. Спрашивалъ, почему два ковчега было, и куда подвался первый; жива ли теперь гора Араратъ; нашей ли вры былъ пророкъ Илiя. У сявщенника всё просилъ библiю, чтобы «всё проникнуть». Жена ходила къ матушк и просила не давать ему «икнижки» - и такъ толку отъ него не добьешься.

- Сколько тамъ годовъ пройдетъ, а кончится всё въ нашу пользу. А вотъ.

Онъ прислоняется къ печк, морщитъ съ потугой волосатый лобъ и устремляетъ всегда, какъ-будто, что-то особенное видящiй взглядъ на тёмное окно. А за окномъ шумятъ и шумятъ деревья въ саду - не утихаетъ втеръ.

- Показано было за много годовъ ещё, только что не каждый могъ достигнуть… - говоритъ онъ загадочно. - И не только что эта война, а и съ японцами которая. У батюшки вчера читали про исторiю. За много годовъ тому и въ какихъ мстахъ - неизвстно, но надо полагать, что въ нашей сторон… похалъ одинъ очень замчательный генералъ въ древнюю пустыню, какъ всё равно что скитъ, гд спасаются отчельники… но тутъ женскiй полъ былъ… И тамъ вотъ и объявилось, только не знали, что къ чему! А теперь стало вполн понятное знаменье. Ну, генералъ тутъ поговлъ, всё честь-честью, и сейчасъ, стало-быть, присовтовали ему разные мудрые люди потребовать старицу одну праведной жизни, а она слыла тамъ въ род какъ не совсмъ у ней всё здсь въ порядк, - стало-быть, находило на неё. И тогда только понимай. И вотъ, какъ объявилась она передъ нимъ, генералъ и спрашиваетъ сурьозно: «Скажи мн, старица святая, какая ожидаетъ судьба ту жизнь, которая дадена мн отъ Господа Бога? Человкъ я военный, мн необходимо знать доподлинно, какъ есть. Какая судьба для моего славнаго врь-отечества?» Въ книжк, которую у попа вчера читали, очень такъ… внятно, нельзя слова проронить. Вспроси-илъ… А старушка ему ни слова, ни полслова! Что тутъ длать! Онъ её другой разъ вспрашиваетъ: - «почему вы не сказываете, я затаю это на глубин души! Скажите, если вамъ Господь исподобитъ. Я не изъ какого любопытства тамъ праздную, а необходимо очень». Тутъ старушка сколько-то подумала-повздыхала и сейчасъ съ её изошло. Сейчасъ живо отправляется въ уголушекъ, къ своему шкапчику, гд у нее всякiй вобиходъ скудный, - хлопъ! - и вдругъ и выноситъ ему два предмета. Одинъ предметъ прямо подаётъ, а другой, за спиной прячетъ. Сперва подаётъ генералу - со-леный огурецъ! И лицо у неё тутъ стало грустное-разгрустное и печальное, и даже вс испугались. И потомъ вдругъ стала, какъ все въ ней тутъ въ порядк, и даже какъ сiянiе отъ её лица - прямо, ласковая. И подаётъ генералу другой сокрытый предметъ - огромный кусокъ сахару, отъ сахарной головы. И опять ни слова, ни полслова! И вотъ тутъ-то и вышло знаменье. А вдь какъ всё сокрыто!.. А оказывается очень явственною Вс они образованные, всё понимаютъ, а тутъ, какъ стна имъ стала. И не могли прознать.

- А въ чемъ дло?

- А вотъ. Огурецъ… значитъ, война! Потому что огурецъ, всё равно какъ войско, очень много, конечно, въ немъ смечковъ. И война нещастливая, потому - со-леный огурецъ - къ слезамъ! Японская-то война и была. А сахаръ-то, огромаднйшiй кусокъ, это - ноншняя война, огромадная. Значитъ, какъ разгрызешь его, - сладко будетъ. Такъ и надо толковать. И если всё понимать, что къ чему, то и на неб, и на земл не безъ причины. Надо только прикидывать!

- Значитъ, крестъ-то съ колокольни снесло…

- Съ батюшкой говорили и про крестъ. Колокольня здшняя - стало-быть, потерпятъ здшнiе. Значитъ, становьте себ крестъ! Такъ батюшка и говоритъ, - все понесемъ, примемъ на себя крестъ!

Говоритъ онъ глухимъ, предостерегающимъ голосомъ, точно хочетъ и себя напугать, и слушателя. Ждетъ уясненiя и откровенiя и боится. Жаждетъ знаменiя и указующаго Перста. И не одинъ онъ. Ступайте по дорогамъ, войдите въ пустыя деревни. Подъ тысячами прогнивающихъ крышъ, за укутанными мутными окнами, не видя ничего и не постигая великой и страшной сути, ждутъ, страстно ждутъ знаменiя и указующаго Перста. Истинныя всти идутъ и сочатся, но разв скоро идутъ он и скоро ли проникаютъ? Не прошла еще старая Русь, которая находитъ всти своими путями.