Сущность

Механ вытащил свой блокнот. Еще раз прочитал записи, положил блокнот обратно в карман рубашки и переключил передачу. «Фольксваген» медленно катился вперед.

Механ был воспитан как христианский ученый. Эта религия учила, что силы разума превосходят силы тела. В детстве он часто испытывал себя. Отказывал себе в еде, воде и подвергал себя сильной физической боли. Это было правдой. Сосредоточившись, он мог исключить эти ощущения из своего разума. К тому времени, когда ему исполнилось тринадцать, он замечательно контролировал те ощущения, которые хотел признавать, и те, которые решил отвергнуть. Механ привык изучать людей, чтобы понять, может ли такая его способность контролировать беспокойство при встрече с незнакомцами или общении с семьей. Он понял, что несколько месяцев может справляться с любым видом общения, потому что обладал полным знанием психологических механизмов другого человека. В результате Механ стал известен своим странным поведением, монументально медленной реакцией на людей и пристальным взглядом на глаза, пальцы и лица. Вскоре он научился понимать, о чем думают остальные, только по жестам. Когда он был с хорошо знакомыми людьми, то почти мог отвечать на невысказанные мысли. Механ понял, что общение – это маневр намного сложнее, чем артикуляция рта, зубов и языка.

Ему стало страшно. Механ мог отличить то, что люди действительно имели в виду, от того, что они выражали. Он видел лицемерие, которое пытались скрыть незнакомцы. И поэтому проводил много времени в тишине своей комнаты, чтобы избежать мучений от общения с людьми.

Затем он познакомился с Юджином Крафтом. Крафт читал курс философии науки. Механ был его лучшим студентом. Крафт чувствовал в Механе решимость, причина которой крылась не только в желании получить докторскую по философии. После финального экзамена Крафт пригласил Механа к себе домой. Тот понимал, что Крафт прощупывает его, но подавлял свои опасения. Он слишком долго жил со своей глубокой тайной.

– Тебе нужна не степень, – заметил Крафт.

– Пожалуй, нет.

– Я перейду границы, если спрошу о реальной причине интереса?

– Нет… просто… сложно объяснить.

Крафт изучал Механа. Тот казался напуганным. Он боялся и мира, и себя.

– Похоже, тебе наскучила наука.

– Нет. Но под наукой я подразумевал не крыс, которые бегают по электросети.

Крафт понял, что Механ хотел вылезти из своей скорлупы. Но ему нужна была помощь, и Крафт ухватился за свой шанс.

– Ты знаешь доктора Элизабет Кули? – спросил Крафт.

– Я о ней слышал.

– В следующем семестре я буду ей ассистировать. Хочешь с ней познакомиться?

Механ осторожно встретился со взглядом Крафта.

– Да, – наконец очень тихо ответил он. – Очень.

Через два семестра Механ сменил специальность на парапсихологию. Его интересовали проекты по передаче мыслей.

В следующем семестре он стал научным сотрудником. Родители считали, что он загубил карьеру. Они поставили ему ультиматум. Либо он получит такую ученую степень, которая позволит преподавать, либо начнет работать с отцом на заводе по производству красок, либо уйдет из дома.

Механ две недели жил в лагере ассоциации молодых христиан, а потом Крафт узнал об этом и пригласил его пожить к себе.

Именно после знакомства с доктором Кули и Крафтом Механ наконец-то обрел себя. У этих людей был другой жизненный опыт, они, как и он сам, были аномально чувствительны к мыслям. В этой дружелюбной атмосфере Механ смог развивать свои способности, так что к концу года стал известен как самый надежный передатчик и приемник мысленных образов на Западном побережье. Однако доктор Кули посоветовала ему держать этот факт в секрете за пределами строго профессиональной работы.

Родители Механа узнали о его специализации в парапсихологии. Когда они услышали, что он поступает в аспирантуру к Крафту на ту же кафедру, то вычеркнули его имя из завещания. Механ попытался отнестись к этому философски. Он понимал их опасения, их желание видеть его в традиционном мире. Но Механ посвятил свою жизнь другому. Он не знал, к чему это приведет. Но был уверен в том, что без Крафта давным-давно утонул бы в злобном море изоляции и общественных насмешек.

– Так, – сказал Крафт. – Выкладывай, что у тебя.

– Три владельца, пять жильцов до Моранов, – сказал Механ. – Построен в 1923 году корпорацией недвижимости Оуэнса. Первый владелец – рабочий на железной дороге. Итальянец. Работал на линии Голливуд – Санта-Моника. Умер в 1930-м. Следующий – владелец магазина красок и скобяных изделий. Продал дом в 1935-м. Дальше – фермер-инвалид из Оклахомы. У него очень большая семья. Переехали в 1944-м. Потом идет пустой год.

Крафт вздернул бровь.

– Там мог жить кто угодно, – пробормотал он.

– Я тоже так подумал – бездомные, временные жильцы. Но не знаю, что нам это дает.

– Продолжай.

– Затем въехала вдова-японка. Жила там до 1957-го. Умерла в доме. Следующий жилец – продавец на пенсии. Из Огайо. Уехал в 1973-м.

– Остается несколько лет до заезда миссис Моран.

Механ кивнул и вернул блокнот в свой карман.

Крафт устало потер глаза.