СУСЛО

Но, тем не менее, мне нравится эта кастрюля. Как только я её увидел в первый раз, я понял самое важное зерно в этом псевдо-славянском натурализме – это талант художника. Мастер, писавший в компьютерной программе сюжет счастливых медведей, сохранил свою душу. Или душа не оставила своего художника, как хотите. Откуда я это взял? По глазам папы-медведя. Они не выражали счастья или удовлетворённости от наличия под ногами грибочков или вечно беременной мамы-медведицы. В них застыло выражение чего-то среднего между состоянием отрешённости, здорового ужаса и непониманием того факта, что он, дикий таёжный медведь, забыл на этой кастрюле. Я прокрутил в своём воображении сцену, как этот милый зверь в домашнем свитере вырывается с эмалированного изображения, вырастает до своих естественных размеров и разносит к чертям собачьим склад и полки супермаркета. Отдельно и с особенным садизмом расплющивает свою эмалированную тюрьму о белый кафель пола. Потом через консервные заросли стеллажей пробирается к отделу алкоголя, берёт две бутылки водки, встаёт на задние лапы, и абсолютно цивилизованно подходит к последней кассе. Одна кассирша не смогла убежать с остальными ошалевшими покупателями, а осталась сидеть прикованная ужасом к рабочему месту. Медведь подходит к ней и даёт две бутылки со словами: «Пакет не нужен». Кассирша пробивает водку, ставит бутылки на конвейерную ленту и машинально говорит: «С Вас восемьсот сорок два рубля». Медведь подходит к соседней кассе, выворачивает кассовый аппарат и достаёт жменю пятитысячных купюр. Вежливо суёт комок розовых бумажек кассирше. Она берёт и начинает также на автопилоте пропускать деньги через купюроприёмник и считать сдачу. Косолапый берёт с ленты водку и уходит по направлению рядов дорогих бутиков. Не останавливаясь, прямо на ходу зубами отгрызает пробку и залпом опустошает содержимое. На пути появляется самый смелый охранник, наставивший на мишку электрошокер (огнестрельное оружие ему не полагается), и дрожащими то ли губами, то ли зубами произносит: «Мэ-мэ-мэнты еидут! Сту-той косматик!». Медведь, не обращая совершенно никакого внимания на угрозу, разбивает о голову охранника пустую бутылку из-под водки, тем самым вырубает беднягу, садится на кресло-скамейку рядом с бутиком нижнего белья и начинает то ли выть на лесном наречии, то ли реветь от иррациональной безысходности. И через этот истошный вопль можно даже различить слова, если научиться говорить по-медвежьи.

Резкий звук сигнализации, раздавшийся за окном, отвлёк меня от созерцания медвежьего рёва, и картинка пропала навеки. Для меня до сих пор остаётся загадкой то, почему художнику позволили изобразить столь выразительный звериный взгляд среди такой мимишной картины домашнего уюта. Я объясняю себе так: возможно, целевая группа покупателей – это женщины постсоветской России, поэтому куда и как смотрит медведь просто неважно. Важно лишь то, что медведь есть, создаёт своим присутствием требуемую иллюзию, а большего и не надо. А возможно, что только я вижу в этих глазах ужас и трепетное пламя вопроса к мирозданию: что хозяин тайги забыл на этом фрик-шоу эмалированных уродцев? Я не единожды думал, что какая-нибудь штампованная кастрюля из целой партии могла бы занять почётное место в тематической экспозиции Третьяковской галереи, посвящённой теме культурных срезов поколения или эпохи. Представляете, идёт экскурсовод и рассказывает фотоаппаратам и планшетам туристов: «Уважаемые фотоаппараты и планшеты, обратите своё внимание на уникальный шедевр современного штампованного искусства – «Медведи на кастрюле». Неизвестный мастер нелегального венесуэльского завода очень точно угадал славянский сюжет. Как вы видите, самобытность этой работы заключена в невыразительно прекрасном взгляде медведя-патриарха как бы в никуда, что особенно подчёркнуто контрастом традиционных суеверий. Что же, перейдём к следующему экспонату…». Хотя нет, такого не случится. Слишком изысканное произведение для современного потребителя, готового довольствоваться просто копией голой мраморной античной бабы, вырезанной на станке и пропущенной через призму восприятия дизайнера Васи Затупкина, который про античную Эллину знает ровно столько же, сколько и балерина Большого о финслеровой метрике. О чём может свидетельствовать тот факт, что этот Вася отрубил своей мраморной бабе руки, так сказать с претензией на античный шик Венеры.

Тем временем глинтвейн в кастрюльке закипал, и аромат восточных пряностей и букета цитрусовых вернул меня в реальность постсоветских медведей.

КООПЕРАТИВ «ООО КРОЛИЧЬЯ НОРКА».

Я скажу Вам по секрету

С невысокого пригорку:

Начиная с малолетья

Берегите свою норку!