Свадебный бунт

Не сразу Ржевскій сообразилъ въ чемъ дѣло. Ему уже, конечно, доложили, что изъ подъ стражи бѣжало четыре человѣка, изъ которыхъ извѣстный разбойникъ Шелудякъ бѣжалъ уже не въ первый разъ. Воевода шибко злился; но пуще всего онъ былъ золъ за побѣгъ извѣстнаго въ краю душегуба, такъ какъ изъ-за него ему уже разъ былъ выговоръ съ Москвы. Если опять подъ Краснымъ Яромъ начнутъ гибнуть проѣзжіе, опять пойдутъ жалобы, опять будетъ нахлобучка воеводѣ.

Такимъ образомъ, благодаря Шелудяку, бѣгство Партанова, Барчукова, а тѣмъ паче разстриги, неизвѣстно даже за что сидѣвшаго въ ямѣ, было Ржевскому — трынъ-травой. Наконецъ, воевода призналъ лица молодцевъ, хорошо ему знакомыхъ.

— А, вы, бѣгуны! Чего на глаза лѣзете! — проговорилъ, наконецъ, Тимоѳей Ивановичъ, какъ бы совсѣмъ приходя въ себѣ.

— Прости, помилуй, — сказалъ Барчуковъ и повторилъ слово въ слово то, что приказывалъ ему подьякъ. Совѣсть мѣшала ему оставаться на свободѣ и потому пришелъ онъ просить воеводу или милосердно простить его вину, или же, по волѣ своей властной, государевой, отправить его опять въ яму. То же повторилъ, почти тѣми же словами, и Партановъ.

Воевода сопѣлъ и молчалъ… Затѣмъ, онъ налилъ себѣ квасу, выпилъ стаканъ, потомъ налилъ другой и отпилъ еще половину, а остатокъ выхлестнулъ въ лице Барчукова. Шутка властителя свидѣтельствовала о томъ, что дѣло обстоитъ благополучно. Воевода, дѣйствительно, уже собирался сказать: «Ну, васъ, Богъ съ вами», но вдругъ повелъ какъ-то бровями и проговорилъ:

— Ладно, приведите мнѣ сообщника Шелудяка, и тогда я васъ прощу и освобожу.

— Гдѣ же его теперь найти? Вмѣстѣ съ вѣтромъ бѣгать т не съищешь, — заговорилъ Партановъ. — Онъ и бѣжалъ-то не съ нами, мы въ одну сторону, а онъ въ другую. Помилосердуй, гдѣ же намъ найти его.

— Мое слово воеводино крѣпко, — заговорилъ Ржевскій. — Пошли, ищите душегуба, гдѣ хотите — по всей Астрахани, по всей округѣ, по всѣмъ приписнымъ городамъ астраханскимъ, хоть на Веницейское море идите, а словите мнѣ разбойника. Приведите вотъ сюда и получите прощеніе всѣмъ своимъ злодѣйствамъ. А покуда не смѣть на глаза мнѣ казаться. Не смѣть никакихъ воротъ кремлевскихъ переступать. Увижу, въ яму отправлю и на цѣпь посажу.

Къ удивленію Барчукова, Партановъ вдругъ согласился за обоихъ, сталъ даже благодарить воеводу и объявилъ, что они все свое усердіе приложатъ съ пріятелемъ, чтобы скорѣйше розыскать и привести душегуба Шелудяка.

— Ну, вотъ ладно, ступайте.

Когда друзья отошли на нѣкоторое разстояніе отъ крыльца воеводскаго правленія, то Барчуковъ невольно воскликнулъ:

— Что ты очумѣлъ, что ли? Нешто можно? Хоть онъ и разбойникъ, а, все-таки, воля твоя, у меня сердца не хватитъ прійти вотъ, свалить его, взять и тащить въ яму. Зачѣмъ ты пообѣщался? Все же таки это — предательство. Ужъ лучше застрѣлить его, чѣмъ предавать воеводѣ, лучше голову отрубить, чѣмъ онъ заживо сгніетъ въ ямѣ.

— Дурень, ты, дурень, Степка. Нешто я выдавать буду Шелудяка? Ты пойми, что воевода надумалъ. Выпустилъ насъ на волю не гуляющими людьми безъ алтына въ карманѣ, безъ крова, а выпустилъ насъ якобы своими на службѣ у него состоящими повытчиками или сыщиками. Понялъ ты это, или нѣтъ? Мы вѣдь теперь сыщики, во всякій домъ влѣзать можемъ, всякаго добра требовать. Хочешь, вотъ сейчасъ въ любомъ домѣ я намъ обѣдать потребую. Сыщики де пришли отъ Тимоѳея Ивановича. Намъ де отъ него государскій указъ разыскивать двухъ или трехъ бѣжавшихъ разбойниковъ! Пойми, что намъ всюду дорога теперь, всюду почетъ и страхъ. Мы съ тобой, братъ Степка, не только на волѣ, а мы важные люди. А когда-то мы душегуба разыщемъ, да когда-то къ воеводѣ приведемъ, то невѣдомо. Будетъ это, братецъ мой, можетъ какъ разъ дня за два, за три до свѣтопреставленія.

— А коли попадемся ему на глаза? — спросилъ Барчуковъ.

— Что же, попадемся, — заоретъ на насъ, а мы въ отвѣтъ: ищемъ, молъ. Да и опять же, братецъ мой, утро вечера мудренѣе. Что черезъ недѣли двѣ будетъ съ нами или въ Астрахани, кто про то вѣдать можетъ. Можетъ, вся Астрахань къ тому времени провалится въ тартарары. Что впередъ-то загадывать!

Барчуковъ ничего не отвѣтилъ пріятелю, но рѣшилъ, однако, мысленно въ тотъ же вечеръ или на другой день повидать Копылова, или подослать къ нему кого-нибудь, чтобы узнать, какъ быть въ виду указа воеводы. Вернувшись къ Носову, друзья узнали, что Шелудякъ уже исчезъ, вѣроятно, уйдя домой, т. е. на большую дорогу, къ Красному Яру.

XVIII

Въ самомъ началѣ Стрѣлецкой слободы ближе къ каменному городу и кремлю стоялъ пространный каменный домъ, съ деревянными кругомъ постройками.