Сваха для дракона (СИ)

Марна старалась держаться в тени, ускользая от оранжевых пятен света, которые отбрасывали кованые светильники на стенах. Кралась по заброшенным лестницам, разрушающимися от любого прикосновения, и от хрустящего звука, с которым трескались ступени под ногами, холодело сердце.

– Покои Ба’Дияр в самом сердце дворца, – прошептала Марна, увлекая меня по коридору, мрачному, с гулким эхом шагов. Мы все еще были невидимы, но тела стали плотными. Попробуй кто-нибудь пошарить в воздухе руками, непременно натолкнулся бы на мою руку или бедро Марны. Дворец не зря звали Ульем – коридоры имели полукруглую форму, соединяясь с бесконечными лестницами, увлекая нас все выше и выше, к сердцу. Несколько раз мы едва успевали замереть, прижавшись к каменной кладке стены, когда рядом проходили обитатели Улья – безликие, с пустыми глазами. Они все казались на одно лицо, но я уже знала, что все это – дело рук Ба’Дияр. Она высасывала из них все отличительные черты, превращая людей в бессловесные механизмы, упорно работающих на благо Кулунтара. Ба’Дияр, став княгиней, кроила подданных и государство, подчиняясь только собственным прихотям и вкусам.

Пока мы скользили над каменными коридорами Улья, я стала различать силуэт Марны. Он расползался тенями и бликами, расплывался под пристальным взглядом.

– Что ты здесь делаешь, Марна? – странно, что мне пришло в голову задать этот вопрос сейчас, хотя он вертелся на языке с самой первой встречи у развилки. Что-то скрывалось за тем, как нервно она дернула плечом, и за тем, что терновник, рьяно встающий на защиту Ба’Дияр и ее стражей, не трогал ее. Даже оберегал, хотелось бы мне сказать, будь у безмозглого растения собственная воля.

Улыбка скользнула по ее губам, такая же неуловимая как летний бриз. Марна улыбалась, словно призрак:

– Ималь, ты же знаешь, что мертвым безразлично, чтим ли мы их память.

Сердце болезненно кольнуло, перед глазами встал образ матери: длинные волосы, лучистые глаза и ласковые руки. Даже будучи преданной забвению, она продолжала выглядеть царственной и спокойной.

– Раз в год я прихожу на могилу отца. Ему все равно, а мне легче, даже если я не смогла его спасти, – вина исказила черты лица Марны, но она быстро отвернулась, скрываясь в тени.

– Мы на месте, – раздался в тишине шепот, и двери в покои Ба’Дияр бесшумно распахнулись.

В спальне Ба’Дияр горел свет – извилистые свечи повсюду, куда не глянь, освещали пространство тревожным, зеленоватым светом. Пламя их даже не колыхнулось, когда мы, крадясь и скрываясь в тени, проследовали в открытую дверь. Лицо сразу же обдало ледяным сквозняком.

– Она специально поддерживает здесь прохладу, – скривившись, прошептала Марна, делая по спальне широкий круг, – прознала у заезжих лекарей, что это поможет сохранить ей красоту.

Все, что каким-то образом относилось к Ба’Дияр или было связано с княгиней, вызывало у ведьмы злость. Искреннюю, чистую и неподдельную. Но не ту злость, что застилает глаза алым туманом и толкает на необдуманные поступки, совсем иную.

Я принюхалась – в спальне повис неуловимый аромат жженных цветов: гарь и сладкая нотка распустившихся бутонов. По круглым столикам были разбросаны коренья, ароматические палочки и птичьи перья, а глубоких чашах – темный пепел, над которым еще курился дымок. Ба’Дияр пользовалась магией, совершая ритуалы, которые ее подданным более не были доступны.

Марна снимала заклятия, которые паутинками преграждали путь, щелчком пальцев – я только видела, как контуры вспыхивают в воздухе и гаснут навсегда. В воздухе разливался аромат свежих персиков.

– Она повесила столько охранок, что у меня болит голова, – мимоходом пожаловалась Марна, прижимая ко лбу ладонь. Она, и правда, выглядела бледной. На висках дрожали капли холодного пота.

Огромная постель с перекрученными простынями, разбросанными подушками и свесившимся с угла одеялом занимала добрую половину комнаты, и нам пришлось обогнуть ее, чтобы добраться до неприметной дверцы, которая скрывалась в дальнем углу. Прежде, чем открыть ее, Марна тщательно ощупала косяк: деревянные, скрипучие панели откликались на прикосновение чужих пальцев тихо и чутко.

– Да где же ты? – прошипела ведьма, внезапно загораясь азартом. – Пять нащупала, осталось еще два. О, вот ты и попался!

Еще одна трель, оборвавшаяся на середине ноты. Марна издала звук, который должен был символизировать триумф, и вновь приникла к панелям. Пока она с энтузиазмом ликвидировала замки и охранные амулеты (замаскированные под панелями, они от воздействия волшебства Марны рассыпались в труху и опадали к нашим ногам), я переминалась рядом, удивляясь, насколько же она меняется, стоит ей перестать сопротивляться своей природе.