Сваха для дракона (СИ)

– Мерани дал нам подсказку! Без его помощи мы бы до сих пор не понимали, что происходит. Дай ему высказаться, пожалуйста!

Князь колебался, не сводя взгляда с Мерани, который осмелел и смотрел на Лоркана с таким отчаянием, словно ему уже нечего было терять. Шона не вмешивался, позволяя Лоркану принять решение самостоятельно. Пламя пробежало по его пальцам, когда Лоркан поднял руку и властно приказал:

– Говори!

Драконьи глаза вновь вспыхнули рубиновым огнем.

– Думал, что успею раньше, – Мерани утер кровавую кляксу с лица и горестно вздохнул, покачивая головой, – но опоздал. О том, что Аста вторглась в Аралион вы уже знаете…

Лоркан протянул ему свежую тряпицу, смоченную в дурно пахнущем растворе, который, по словам царя Шоны, прекрасно заживлял ссадины и раны:

– И о том, что близнецы – дети Эрооло, тоже. И Вейлин. Ваша записка дала толчок для множества открытий.

– Ваша сестра? – глаза за стеклами очков стали печальными и сочувствующими. – Я не знал, как зовут ту девочку, что родилась в одну ночь с близнецами. А если бы знал, не смог бы сказать напрямую. Аста непременно приказала бы отрезать мне язык. И выгнала на мороз, облив водой.

При упоминании традиционной тюррской казни Снорре скривился и стиснул зубы. Не смотря на прошедшие годы, воспоминания о том, как он находился на грани жизни и смерти, оставались слишком свежими.

Царь Шона благоразумно выгнал всех из шатра, позволяя нам поговорить в тесном кругу. Сам, впрочем, остался, внимательно вслушиваясь в слова Мерани, как будто пытался обнаружить в них крупицы лжи. Конечно, демонстрация драконьей силы Лоркана убедила его, что князь – настоящий, а не самозванец, но Шона продолжал относился к нам с легким подозрением. Что же, винить его было не за что. Сугар больше не показывалась на глаза – отдыхала в своем шатре под присмотром Птичьего Пера. Ритуал дался ей не легко, выпив почти все жизненные силы.

– Откуда у Эрооло, сапфирового дракона, дети? Если верить легенде, после битвы с Вергельдом он был обожжен и изранен! У сапфировых всегда возникали проблемы с потомством. Они попросту не выживали! Да и сам Эрооло должен был давно умереть, сколько лет назад Дракон-Отец изгнал его? Пятьсот? Восемьсот? – воскликнул Лоркан, вспоминая те крохи знаний, что впитал за долгие годы в Аралионе. В голове не укладывалось, что грозный Эрооло, предатель и брат Дракона-Отца, прожил несколько сотен лет на чистейшей ненависти и злобе, что придавала ему сил и продлевала жизнь. И все ради чего? Ради мести?

Мы знали теперь, какие опыты проворачивает Одхан в своем подземелье. Склянки с останками сапфировых детей стояли перед глазами, и мне было жутко.

– Дети Эрооло не могут похвастаться здоровьем – погибают, не дожив и до пяти лет, – тихо начал рассказывать Мерани, стараясь не встречаться ни с кем глазами, – эта троица – далеко не первые его отпрыски, но точно самые живучие.

– Это мог быть кто угодно, – фыркнул Снорре, скрещивая руки на груди, – даже я, например!

Мерани подавил тяжкий вздох, как будто вмешательство капитана в разговор слегка раздражало:

– Сомневаюсь, что у вас имеются на теле черные пятна, словно от пролитых чернил? Нет ведь?

Снорре покачал головой, прикусывая язык. Мерани мог показать зубы, если того требовали обстоятельства, и это лишь заставляло уважать его сильнее. Безукоризненно вежливый и самоотверженный, – он сбежал из-под взгляда Асты, чтобы добраться до нас и рассказать правду. Он знал, чем жертвует и что стоит на кону.

– Не знаю, как на счет Асты, – произнесла я, погружаясь в воспоминания, – но у Агне есть подобные родимые пятна.

Шона, Марна и Снорре, как один, уставились на меня, не мигая. Да, я прекрасно отдавала себе отчет, как именно это звучит из уст незамужней девушки, но промолчать тоже не могла.

– Он не самый сильный из детей Эрооло. Выжил только потому, что у них одна жизнь на двоих с сестрой. Аста буквально вытащила его с того света и считает брата никчемным и слабым. Что ж, рядом с настоящей дочерью могущественного дракона любой будет казаться слабаком.

Столь спорное утверждение вызвало массу возмущений. Снорре спорил с Мерани, я тоже пыталась вмешаться, вставить хоть слово, и это грозило превратиться в самый настоящий балаган. Все были на взводе, испуганы и растеряны, и каждый выплескивал чувства как считал нужным.

– Вейлин никогда не надевала открытых платьев, – внезапно сказал Лоркан, и остальные голоса смолкли, подчиняясь горечи, что прозвучала в его словах. Князь, даже видя своими глазами предательство сводной сестры, не верил до конца, что это возможно, что это действительно случилось. Боль от предательства усугублялась и тем, что его лучший друг участвовал в этом, добровольно или нет, – совсем не важно.

– И не позволяла никому присутствовать, когда с нее снимали мерки для новых платьев. Никому, кроме…

– … кроме мастера Делрина, – я закончила за него, чувствуя, что нащупала ту самую ниточку, которая могла привести нас к разгадке всех странностей: зачарованных придворных, покушений на Лоркана и плану Эролло. – Который сошел с ума.