Свалка времени. Часть 2. Бродяга

Со лба скатилось несколько капель крови. Они расплылись на затворе, просочились в канавки гравировки и запачкали золотые буквы. Впоследствии Максим так и не смог их отмыть. А может быть, просто не хотел.

Через час неспешной езды Петро остановил тягач: стало темнеть так быстро, словно кто-то резко повернул реостат.

- Что делать, Проводник? – спокойно спросил преподаватель.

- Ничего. Придется ночевать в машине. Фары лучше не включать. Надеюсь, у тебя есть пластиковая бутылка?

- Мы вырвались? Вырвались из… сорок второго года?

Максим захлопнул верхний люк и повернул задвижку. Потом закрыл передний люк водителя.

- Наверное, да, - наконец ответил он. – Я не слышу стрельбы. Да и стемнело почти мгновенно. Завтра видно будет.

Петро включил фонарь и ахнул:

- У тебя все лицо в крови.

Максим снял каску и осмотрел отверстие:

- ТТ хорош. Под таким углом пробить – это надо суметь! Но если бы не каска, валялся бы я сейчас без мозгов.

- У тебя ссадина через весь лоб.

- Фирсов все же попал в недобитую контру. А я и не заметил, - усмехнулся Максим. Теперь он почувствовал, что лоб ощутимо саднит. – У тебя есть аптечка?

Вместо ответа Петро вытянул марлю и бинт. Максим достал из кармана рюкзака пару здоровенных, как лопухи, листков «зоновской» крапивы.

- Лучшее лекарство! Обеззараживает, останавливает кровь, снимает воспаление, стимулирует регенерацию клеток. Я иной раз думаю заняться бизнесом: начать производство омолаживающих масок. Озолотиться можно!

- Ты все шутишь, - Петро занялся перевязкой. – Ты прости, что я струсил там… в окопе.

- Это нормально. Инстинкт самосохранения не пропьешь, - Максим откинул голову назад. – Вот я только что убил человека. И почему-то ничего не чувствую. Ни раскаяния, ни сожаления. А в первый раз я две недели спать не мог!

- Это была самооборона. Я все видел собственными глазами. Если бы не ты его, он бы тебя убил. Фирсов, в смысле. Готово! – Петро закончил возиться с бинтами.

- Ну, работа у него такая, - Максим кое-как вытянулся, едва не упираясь в потолок головой. – Я подремлю. Меня рубит, можно сказать, на корню.

- Не понимаю, - вдруг заявил Петро. – У тебя прекрасная, добрая жена, ребенок, хорошая работа и вообще счастливая жизнь, но мало того, что ты с радостью идешь в Зону, так еще и героически сражаешься с врагом, который уже давно побежден!

- Есть чем сражаться, вот и сражаюсь. Куда хуже, когда воевать нечем. От этого можно впасть в отчаяние. А раз тебе дают пушку – стреляй, пока можешь!

- Я не о том. Ты не боишься. В тебе нет страха. Тот инстинкт самосохранения, о котором ты упоминал раньше, у тебя выключен. А это совсем нехорошо. Однажды от своего безрассудства ты погибнешь сам и утянешь за собой тех, кто тебе доверился. Подумай об этом.

Максим ничего не ответил. Он уже не воспринимал слова собеседника – так ему хотелось спать. Еще через пять минут он скособочился в кресле, обняв ТОЗик и пуская пузыри. На зловещие шорохи и треск веток ему было наплевать.

Глава 23. Над небом голубым…

Максим проснулся от яркого света. Петро приоткрыл люк и луч солнца, пробившись сквозь кроны деревьев, ударил прямо в глаза.

- Ты есть будешь? – голос напарника доносился словно издалека.

- Давай, - ответил Максим. – Умираю с голода.

Тут же в одной его рука оказалась вилка, а в другой – открытая банка рыбных консервов. Спустя пять минут она опустела. Пустую банку Максим вышвырнул через приоткрытый люк прямо в лес.

- Совсем ты не думаешь об экологии, Максим, - пошушутливо-полусерьезно посетовал Петро.

- Вот еще в Зоне заботиться о природе. Завтра этого леса, скорее всего, не будет. В общем, поехали.

- Куда?

- Прямо.

- Ты снова издеваешься, - вздохнул Петро. – А еще Проводник.

- Не называй меня больше так, - попросил Максим. – Я не хочу больше никого сопровождать, никому помогать. Просто так получается. Само собой. И я не издеваюсь. Поезжай в том же направлении, в котором ехал. Там мы наткнемся на вектор. А вот куда он нас приведет – большой вопрос.

Зарокотал мотор, и тягач вновь пополз по лесу. Вскоре он выбрался на грунтовую дорогу.

- Направо или налево? – Петро притормозил.

- Понятия не имею. Давай налево! Справа, наверное, захваченная немцами станция. Правда, в каком виде, и в каком году, не знаю. А может, уже что-то другое. То, что нам вряд ли понадобится.

«Комсомолец» весело зарычал, развернулся и, покачиваясь, резво покатил вперед. Через полчаса лес поредел, и сквозь ветви вдали показалась красно-белая диспетчерская вышка аэропорта. А за ней маячили высокие многоэтажки большого города.

Волею судьбы тягач оказался прямо перед взлетно-посадочной полосой. Максим высунулся из люка и увидел реактивный лайнер. Он шел на посадку, распластав серебристые крылья, точно огромная хищная птица. Желтые фары под фюзеляжем показались самыми прекрасными на свете глазами, от них было невозможно отвести взгляд. И Максим, не отрываясь, смотрел на крылатую машину, пока она со свистом не пронеслась над головой и не коснулась бетона многоколесными стойками шасси.