Свалка времени. Часть 2. Бродяга

Сразу за разбитыми домами раскинулась черная, словно устланная бархатом равнина. То было выжженное, сгоревшее дотла пшеничное поле. Посередине его накренился в сторону размотанной гусеницы угловатый танк с полукруглой башней – чешский Панцер-38. За сотню метров до него бархатное покрывало резала надвое глубокая траншея, одним концом упиравшаяся в лес, вторым – в станционный поселок. Повсюду валялись тела – неподвижные, безжизненные фигурки. От смрада разлагающихся трупов тошнило, но все же Максим кое-как сдержался и даже глотнул воды из фляги. Вот оно какое – лицо войны.

- Сейчас что, сорок первый год? – невольно вырвалось у него.

- Вас контузило? – без сочувствия сказал Фирсов. – Сорок второй. Лето, июль. Немцы рвутся к Кубани. Мы должны удержать рубеж. Если они перережут железную дорогу… сами понимаете, что будет. Никто не удержит гитлеровцев. Армавир, Ставрополь, Майкоп будут захвачены. Мы не должны этого допустить!

- Втроем?

- Вместе со сводной ротой, - Фирсов указал на траншею и Максим увидел живых бойцов: люди в круглых касках прятались за погибшими товарищами, соорудив из тел что-то вроде бруствера. Жуткое зрелище.

- У меня нет артиллеристов, - продолжил Фирсов и ткнул пальцем в сторону двух противотанковых пушек на правом фланге. – Вы по виду головастые, разберетесь. Не то, что деревня в окопах.

Максим снял с ближайшего мертвеца каску и нахлобучил ее на голову. Петро побелел:

- Ты не боишься?

- Отбоялся уже. Тебе советую сделать то же самое, если жить хочешь.

Фирсов, напротив, одобрительно кивнул:

- Молодец. Сейчас немцы оправятся, и начнется новая атака. Дуйте к орудиям оба. Я в траншею, прикажу пулеметчикам отсекать пехоту. Вы бейте по танкам. И по пехоте осколочными!

Максим схватил за руку Петро и бросился к орудиям. Из двух пушек выглядела целой только одна. Вторая, с оторванным колесом, беспомощно завалилась набок. Максиму бросилась в глаза деталь: у станины изувеченной снарядом пушки сидел молодой командир с пистолетом на боку. Казалось, он просто отдыхает, но от головы у него осталось только лицо, обрамленное остатками черных волос. Чуть в стороне, между домами, выглядывала морда маленького гусеничного вездехода – это был бронированный тягач Т-20 «Комсомолец». Семеро убитых лежали ровной цепочкой от орудия до тягача. Очевидно, в какой-то момент боя они струсили и бросились к спасительной машине, но так и не добежали. Всех срезала пулеметная очередь немецкого танка.

- Сорокапятка, - Максим потянул за рукоятку, открыл затвор и пояснил: – Сорокапятимиллиметровое орудие. Куда проще «Рапиры». Короче, Петро. Я сейчас и командир, и наводчик. Как скажу, берешь снаряд и кулаком вбиваешь его в патронник. Только кулаком – не то пальцы клином оттяпает.

- Странные у тебя познания для зенитчика, - задумчиво произнес Петро. Его плечи заметно подрагивали.

- На сборах моя «Оса» прикрывала батарею противотанковых пушек. Думаете, я время даром терял?

- Не сомневаюсь, что ты забодал всех. Такого зануду, как ты, еще поискать надо. Я не пойму, почему тезка нашего куратора нам поверил и не сдал куда-нибудь в СМЕРШ?

- У него выбора нет. Ни в одном уставе не написано, как ротой остановить дивизию. К тому же до СМЕРШа еще год с лишним.

- Так зачем нам воевать? Может, просто сделать ноги? – Петро с надеждой глянул на «Комсомолец». – Я могу повести эту штуку: в армии был механиком-водителем танка. Вряд ли она сложнее Т-62.

Максим покачал головой:

- У нас выбора нет. Нам придется принять бой. Это неизбежно. Остальное зависит от нас. И если побежим… до срока – погибнем. Как вот эти.

Петро, стараясь не смотреть на тело, расстегнул на мертвом канонире кобуру с пистолетом и спрятал оружие и запасной магазин во внутренний карман куртки. Максим взял валявшийся возле пушки бронебойный снаряд, стряхнул с него землю и вручил Петро.

- Действуй!

Тот втолкнул снаряд в казенник, едва успев отдернуть руку от клацнувшего затвора.

- Отлично! Благодарность тебе от командования, - съехидничал Максим.

Он встал на колени, приник к панораме и навел орудие на подбитый немецкий танк. Прикинул на глаз расстояние, еще раз глянул в панораму и произнес:

- Мы готовы. Ну, фриц, давай!

Немцы не заставили себя долго ждать. Сначала налетела авиация: десяток «Юнкерсов» с воем пикировали на поле, на траншею, на остатки артиллерийской батареи. Максим и Петро бросились в вырытую их предшественниками щель – просто глубокую яму. Все вокруг грохотало, сотрясалось и рвалось. Казалось, вот-вот рухнут небеса. Наверное, «Юнкерсы» смешали бы все с землей, если бы в небе не появились два истребителя с красными звездами. Это были ЛаГГи – тяжелые, неуклюжие, но хорошо вооруженные машины. В небе разыгралась настоящая трагедия.

За две минуты ЛаГГи сбили три «Юнкерса» - те, оставляя черные дымные шлейфы, скрылись за лесом. Остальные исчезли: видимо, они улетели прочь. Их место заняли четыре «Мессершмитта» - их тощие силуэты со срезанными крыльями знает, наверное, каждый школьник. Советский школьник.