Сверкающая бездна. Какие тайны скрывает океан и что угрожает его глубоководным обитателям

В апреле 2018 года 300-футовое[95] морское судно снабжения компании «Мэрск» покинуло док в Сан-Диего, штат Калифорния, и взяло курс на запад. Среди гостей на банкете значились Барон Вака, президент Науру – крошечного островного государства в Микронезии, к северо-востоку от Австралии, и Майкл Лодж, генеральный секретарь Международного органа по морскому дну (МОМД). Мужчины по очереди сидели в большом кресле на мостике корабля, в окружении кнопок и рычагов. На голове у каждого была каска с логотипом компании «ДипГрин металз» – именно так выглядит последняя волна интереса к глубоководной добыче.

Судно «Мэрск» направлялось в зону Кларион-Клиппертон в рамках одной из пяти запланированных исследовательских поездок в районы месторождений конкреций, на разведку которых у компании «ДипГрин» есть разрешения. Чтобы вести разведку морского дна в открытом море, «ДипГрин», как и все независимые корпорации, не может работать с Международным органом по морскому дну напрямую, а должна действовать через спонсируемую государством компанию, поэтому они привлекли президента Науру[96].

Это островное государство площадью 21 квадратный километр, расположенное в центральной части Тихого океана, к западу от ЗКК, пережило трагические последствия добычи полезных ископаемых на суше. То, что раньше было тропической идиллией, в начале XX века стало напоминать пустынный лунный пейзаж. Там шла открытая добыча фосфатов – окаменелых остатков помета морских птиц (или гуано), используемых для производства дешевых сельскохозяйственных удобрений. В итоге большая часть внутренних районов Науру стала непригодной для жизни – там не осталось ничего, кроме зазубренных известняковых пиков древних кораллов, на которых когда-то образовался этот остров. После обретения независимости в 1968 году добыча фосфатов приносила стране хорошую прибыль, так что некоторое время Науру была одной из самых богатых стран мира по уровню дохода на душу населения. Однако к 1990-м годам гуано закончилось, и череда коррумпированных политиков растратила всю прибыль на неудачные инвестиции, в том числе на мюзикл 1993 года в Вест-Энде о вымышленной любовной связи между Леонардо да Винчи и Моной Лизой[97]. С тех пор Науру стала убежищем для отмывания денег, связанных с русской мафией и «Аль-Каидой», и базой печально известного австралийского центра содержания беженцев, больше похожего на тюрьму. Так что добыча полезных ископаемых на морском дне кажется руководству страны последним шансом выбраться из финансовых проблем.

Если где-либо в открытом море начнется глубоководная разработка, Науру получит часть выручки (пусть и небольшую), независимо от того, спонсирует она добывающую корпорацию или нет. В 2018 году МОМД заключил контракт с группой ученых из Массачусетского технологического института (MIT), подрядив их подсчитать экономическую выгоду от добычи конкреций. Приблизительные расчеты показали, что один участок морского дна, дающий 3,3 млн тонн конкреций, может приносить доход около 2 млрд долларов США в год. В соответствии с концепцией глубоководного морского дна как общего наследия человечества, МОМД планирует ввести налог на роялти на все разработки в открытом море и разделить эти доходы поровну между государствами-членами. При ставке роялти в 10 % (верхний предел, достигнутый в ходе последних переговоров МОМД) это принесет 200 млн долларов, или около 1 млн долларов ежегодно каждому из 168 членов МОМД. Остальная часть дохода останется в МОМД для покрытия эксплуатационных расходов и нормативных издержек. Даже если будет работать несколько рудников, каждая страна-участница получит весьма скромный доход.

Однако для таких стран, как Науру, решивших спонсировать горнодобывающие корпорации, цифры будут иными, поскольку правительство страны может взимать налог на прирост капитала с полученного дохода. Эксперты из Массачусетского технологического института подсчитали, что после вычета всех эксплуатационных расходов, капитальных затрат и роялти, выплачиваемых МОМД, прибыль от одного месторождения составит от 500 млн до 1 млрд долларов в год. Если правительство введет корпоративный налог в размере 20 или 25 % от этой прибыли, то ежегодные налоговые поступления составят от 100 до 250 млн долларов. Так правительство Науру надеется решить свои финансовые проблемы.

Когда в 1967 году Арвид Пардо выступал в ООН с речью, он не предполагал, что национальное налогообложение станет способом, который позволит странам с низким уровнем дохода получать существенную долю общего наследия, добытого на морском дне. В любом случае, чтобы это произошло, каждая бедная страна должна была бы спонсировать собственные разработки, что привело бы к большому объему добычи, особенно если все члены МОМД, как богатые, так и бедные, решат сделать то же самое.