Сверхновая американская фантастика, 1995 № 02

Но резкий порыв ветра подхватил его соломенную шляпу и вознес выше самых огромных деревьев. И Хуана осенило. Он вернулся в дом отца, отыскал кисть, немного красной краски и медленно начертал молитву на полях своей шляпы. Плетеная солома — не лучшая поверхность для письма, да и округлая форма совсем не подходит для ровных строчек молитвы, но Хуан был так увлечен своей идеей, что уверовал: боги простят столь незначительные погрешности. Он вновь выбежал в поле, дуя на краску, чтобы поскорее подсохла. Затем остановился и подождал сильного порыва ветра. И когда тот налетел, пригибая верхушки деревьев и взвихряя листья, Хуан изо всей силы бросил шляпу высоко в небо.

Она взмыла ввысь, крутясь и танцуя на ветру. И упала на землю далеко от Хуана. Какое-то мгновение тот ждал, надеясь на скорый ответ богов, но ничего не услышав, кинулся за шляпой. Ветер затеял с ним игру, и шляпу удалось поймать не сразу.

«Просто она взлетела не слишком высоко», — решил он, схватив шляпу в двух шагах от спуска к реке Тенг. Осмотрелся, подыскивая местечко повыше, откуда бы бросить шляпу, но дома и деревья, над которыми неслись тени облаков, казалось, едва возвышались над землей, ну а горы были слишком далеко. Но вот его взор остановился на высокой каменной стене, что окружала город Пи Лао.

Стены были гордостью города, высокие и надежные, воздвигнутые во времена, когда с запада грозили набеги чужеземцев, жадные князья жили на востоке, а к югу и северу от города хозяйничали шайки разбойников. Две сотни лет те стены охраняли купцов и градоначальников, крестьян и рыбаков, священников и поэтов Пи Лао.

Собственно, пока никто не пытался проломить стены Пи Лао. Аиния горизонта — ни с севера, ни с юга, ни с востока, ни с запада — ни разу не ощетинилась чужими знаменами и кровожадно занесенными мечами. Ворота не запирались с тех пор, как были построены. Босоногие мальчишки запускали с башен голубей, а из бойниц вывешивали просушивать одеяла. Дети играли на внешнем проходе стены. Стражи сонно бродили по каменным плитам, даже не подозревая, что скоро им придется возблагодарить своих искусных в фортификации предков.

Именно оттуда, со стены, Хуан решил послать богам свою молитву, начертанную на шляпе. Он вскарабкался на самый карниз и бросил шляпу со всей силой своей веры вверх, на ветер.

Из этого опыта Хуан постиг две вещи: боги весьма невнимательны, а ему нужно найти способ возвращать назад свою шляпу.

Чего он только не испробовал: ведь шляпа то улетала далеко-далеко, теряясь в закатных тенях, то летела даже к реке Тенг, которая огибала город с двух сторон, го ее подбирал крестьянин на своем поле далеко внизу, — тогда Хуан не мог ее найти, как ни старался.

Он возвратился в свою комнатушку при школе, немного разочарованный, огорченный, но тем не менее уверенный в том, что нашел способ послать свой призыв небесам. Он не спал ночь, мастеря шляпу лучше прежней. Конечно, шляпой ее назвать было трудно. Во-первых, она была квадратная и обтянутая шелком, наилегчайшим из тех шелков, что он мог достать, шелком от подкладки красивого, но поношенного халата, доставшегося от управителя города. Это была любимая одежда учителя, который, как и все южане, любил кутаться от ветра и стужи. Хуан надеялся, что учителя не прохватит скозняком через утончившуюся по его вине полу халата.

Хуан соорудил рамку из легких бамбуковых палочек и прутиков и туго натянул шелк. Затем взял кисти и бутылочки с краской и начал писать молитву: тушь струилась по материи, потеки он превращал в завитки, завитки становились веточками, на веточках вырастали плоды, а над плодами кружились бабочки и птицы. Робкий и неуверенный в себе, Хуан не мог и представить, что так искусно владеет кистью, но когда «шляпа» была готова, душа его наполнилась гордостью и чувством прекрасного.

Он был не очень уверен в своей молитве. Она казалась несколько прямолинейной и самонадеянной, то же ощущение возникало у него и во время проповеди, когда кто-нибудь останавливался послушать. Но все же она была здесь, сохла на шелке. Он лег спать. Следующее утро станет самым важным в его жизни.

Рассвет прочил прекрасный ветреный день, и Хуан был уже на стене незадолго до того, как солнце прорвало восточную завесу. Где-то внизу крестьяне запели песнь урожая. Продавец лапши затянул хвалу своим изделиям на улицах города. Какой-то мальчик бежал по стене, а позади него на веревочке летела свистулька. Тут Хуан забросил в небо свою молитву.

Ветер подхватил «шляпу», точно листок с дерева, и яростно закружил Мгновение она висела, покачиваясь в воздушных струях, затем начала падать в тень городской стены, и надежды Хуана рухнули вместе с ней. Но на сей раз он привязал к «шляпе» тонкую веревку. Веревка натянулась, и воздушный змей — вот что это теперь было такое — воздушный змей лег на ветер. Податливая рамка немного изогнулась. И вот он поднялся вверх, парящий, петляющий, дергающийся на конце веревки подобно безумцу, танцующему на угольях. Хуан закричал от радости.