Свет

– Что-то вроде того… – Барышников достал пластиковый бокс с перекусом, и разложил еду на расправленном рюкзаке, как на столе.

– Он не смог бы найти меня по следам, – продолжил Ярослав, с голодным любопытством следя за движениями Митяя. – А значит, если бы не нашел ты, то не нашел бы никто. И я бы вернулся через сутки с инвертором.

– Но я нашел тебя, – выбрав рыбешку, Барышников «навесиком» бросил ее в руки Ярослава. Тот поймал, поднес к лицу и с удовольствием втянул запах вяленой рыбы.

– Да, я надеялся на это. Так у меня появилась возможность поговорить с тобой на высоком уровне восприятия, так сказать, рядом со смертью, когда мелкое действительно становится мелким. Иначе меня к тебе не подпускали, да и сам ты… Давно меня не подпускаешь.

– Хм… Ярик, да ты хитрый стратег, – Таким же путем Барышников отправил ему рыжую грибную лепешку.

– Я просто хорошо знаю тебя, знаю себя. Знаю Яшку, – самооправдательно пробубнил Яриков, и прожевав, добавил запальчиво: – Ты не должен увозить инвертор в столицу! Погибнут пять с лишним тысяч человек!

– А под бревна тоже залез исходя из стратегических соображений? – Митяй облегченно и устало улыбнулся.

– Да нет… – Яриков тоже улыбнулся, откликаясь на смягчение обстановки. – Здесь вентиляция исправна, думал перенести костер сюда – тянет хорошо, дым бы утягивало. Ну, я ее открыл, а когда спускался, упал и зацепил крепеж. В общем, так получилось…

Барышников снова улыбнулся и кивнул в знак согласия, мол, я так и думал, просто не повезло. Как всегда у Ярикова… А идея была неплохая: мелкие былинки, заметные в свете фонаря и похожие на любопытных мушек, действительно увлекались в квадратную дыру вентиляции, под которой сейчас сидел Ярик.

– Но, все это не существенно, – задумчиво и устало протянул он. – Важно, чтоб ты услышал, чтобы ты… Людей столько, там одних детей с полтыщи… Ты должен поступить мудро.

– Я не собираюсь! – усмехнулся Митяй. – Яшка, конечно, всегда хотел в столицу, в Звездный, а мне везде хорошо, где я жив. Свет в поселке и мне нужен, всем нужен. Я не собираюсь его забирать.

– То есть… Ты оставляешь инвертор? – Яриков перестал жевать и встрепенулся: – Мы собрали тридцать тысяч! Это не то, на что ты рассчитывал, затевая предприятие, но в пределах рентабельности… Частичной, так сказать. И уж точно не позволит тебе стать нищим, ты же теперь…

– Все! У меня… Будет. Хорошо! – перебил его Митяй и притворно-шутливо улыбнулся, как улыбаются с насмешливой хитринкой те, кто знает нечто, но пока не говорит. – Но не такой ценой, а просто потому, что таков мой выбор. Лучше построй на эти деньги больницу наконец. А я возьму, что мне нужно. Просто, без натуги и спокойно. Все есть и всего хватит каждому.

– А-а-а… По-онял, – осененный догадкой протянул Ярик, – ты разговаривал с папой?

– С отцом? – поправил Барышников. – Нет.

– Но, это его… э… онтологическая теория, – Яриков снова вгрызся в грибную лепешку и продолжил говорить, не прекращая жевать. – Но только мы с Яшкой… ее не осилили… Он и не углублялся… особо… А я пробовал…. Как ты говоришь… просто взять свое, но оно ускользает. Не хватает принятия потери. Но, полное принятие… делает меня манекеном, знаешь, безвольной щепкой.

– Принятия недостаточно, – Барышников сунул опустошенный бокс в рюкзак и застегнул лямки. – «Принимай и действуй» – таков закон.

– Да, но, насколько я помню, в этой теории достижения основаны на полном принятии обстоятельств и людей. Включая близких… А ты даже свою семью принять не в состоянии, фамилию вон сменил, – Ярик съежился и добавил затухающим голосом: – Друзей сделал… бывшими. Не принимаешь!

Барышников снисходительно улыбнулся, затем зло усмехнулся, и, наконец, неудержимо расхохотался раскатисто, да так, что просто задыхался от хохота, не мог внятно выдавить ни слова, и все хлопал себя ладонями по коленям:

– Фами… Фами… Боя… Ха-ха-ха… – он все хохотал и хохотал, пока не выхохотался всласть. Когда же стих, отер слезы и, вздохнув глубоко, объяснил: – Какая глупость! Совсем же был сопляком тогда. Решил, кто будет меня уважать, если я Боярышников? Смешно, да? Боярышник… Это что, ягодка такая синяя?

– Красная. Из семейства розоцветных, как шиповник, – поправил Яриков и оживился: – Но, это не существенно… Ты пойми, это великая фамилия! Там этимология – просто завораживает! Бог – это «бо», а «яр» – это яркий, светлый! Хотя, там и еще глубже смыслы… Но, это как божественный свет! А теперь что?

– Барыга, – улыбнулся Митяй.

– Бары-ы-ыга, – недовольно и грустно кривляясь, передразнил Яриков.

– Бары-ыга! – донесся чей-то вопль от входа в шахту.

Барышников и Яриков вскочили на ноги и выключили фонарик.

– Выходи! Инвертор у меня! – судя по сиплому и гнусявому голосу, кричал Скользкий. – Но без твоей головы я не уйду!

– Спрячься, – шепнул Митяй Ярику, остановив его порывистое движение выставленной ладонью, и ответил Скользкому: – Иду к тебе!