Свет

Милли закрыла рот рукой и уронила трость на пол. У нее на лице был ужас.

– Фелтон!

Когда он издал еще один булькающий звук, у нее вырвался крик, а я вытаращила глаза, увидев, как она поднесла фонарь к его лицу, по которому стекало жидкое золото к самому рту. Он пытался откашляться, когда жидкость добралась до горла, попытался стащить с шеи вязкую жидкость, которая его душила и сдавливала.

– Что ты натворила? – крикнула Милли и перевела взгляд с меня на него. – Что ты натворила?

Еще минуту он боролся с золотом, а потом рухнул на пол.

Милли взвыла.

Она поползла вперед, но упала на скользком полу. Я наклонилась к ней, чтобы перехватить.

Не стоило этого делать, потому что, как только я схватила ее за плечи, золото побежало и по ее телу. Оно намеренно и сознательно захватывало тело Милли, пачкало ее одежду, покрывало пятнами кожу и скапливалось во рту.

Она даже не смогла бороться с ним, как этот мужчина. А я стояла и в потрясении смотрела, как это ужасное золото так жестоко напало на единственного человека, которого я любила.

Я попыталась оттолкнуть его. Попыталась вцепиться в золото там, где оно попадало ей в рот и стекало по шее, но от этого становилось только хуже. С моих ладоней потекло еще больше золота, обрушиваясь на Милли враждебным ливнем, и я отдернула руки. Я уставилась на них, смотря, как по ним стекают блестящие капли, и не могла этому помешать.

Что ты натворила?

Из груди пыталось вырваться отрицание, но когда я встала перед Милли на колени, то увидела только широко раскрытый белесый глаз, увидела, как золото прижимает их с братом к полу…

И вот тогда меня захлестнула паника.

Царапая пол ногтями, я поскользнулась на влажной плитке и побежала. Закричала. Просила помочь, чтобы хоть кто-нибудь в этой деревне излечил ее, чтобы все это превратилось в кошмар, несмотря на то, что на горизонте показалось жаркое солнце.

Но когда я закричала, когда выбежала из ее дома во двор, золото последовало за мной. Оно бежало за мной, кусая за пятки, как дикая собака.

Первый человек, выбежавший на мои крики, остановился как вкопанный, бросив на меня один-единственный взгляд. Спотыкаясь, я бросилась к нему, вцепилась ему в руки, умоляя помочь, пока по щекам текли золотые слезы.

Не стоило к нему прикасаться. Не стоило его хватать. Потому что золото набросилось и на этого человека. Он упал, как и Милли с Фелтоном. Рухнул к моим ногам и умер у меня на глазах от одного моего прикосновения.

Деревня заполнилась криками. Из домов выбежали люди. Я дрожала, плакала, кричала, а проклятие накатывало на меня волнами, разливаясь у ног, изливаясь из рук.

– Она проклята! Она пришла, чтобы проклясть нас!

– Нам нужно ее сжечь!

Нет, нет, нет.

Я горела под этим непрекращающимся золотым потоком, а Милли…

Когда ко мне подбежали мужчины с зажженными факелами, я поняла, что они убьют меня. Я знала, что заслужила смерть. Но мне было нужно, чтобы они посмотрели. Они нужны мне, чтобы помочь Милли.

– Пожалуйста, пожалуйста.

Они бросились на меня, глаза их горели огнем, пламя отражалось от собравшегося вокруг меня золота. Почувствовав прилив страха, я попыталась повернуться и убежать.

Но мое проклятие этого не позволило.

Оно вырвалось из меня, хлынуло из дома Милли, потекло по улице как внезапное наводнение, поглотив деревню.

Совсем скоро золото затопило дома. Оно влетало в двери, окна и капало с крыш. Воздух сотрясали крики. А потом сдавленное бульканье и топот резко прекратились.

Чтобы убить целую деревню, мне понадобилось совсем немного времени.

Я застыла, стоя коленями на расплавившейся дороге, и смотрела на учиненные мной разрушения. У моих ног растеклась лужа, а вся деревня была покрыта пятнами, с домов стекало золото.

Меня осуждало пламя валяющихся на земле факелов. Восходящее солнце жарило обвинительными лучами.

Что ты натворила?

Золото высохло только вместе с моими слезами.

И к тому времени все были мертвы. Мужчины, женщины, дети.

Милли.

Оно не пощадило даже беднягу Сэла.

Мои ладони превратились в месиво из застывшего, липкого золота, которое мне пришлось отдирать, – ноги выглядели так же. Я чувствовала на щеках высохшие дорожки, когда бежала по деревне. Золотые пятна, словно брызги крови, заляпали все: лица, дверные проемы и оконные стекла.

Я убила всех в Карните.

Не знаю, как я потеряла сознание, но когда пришла в себя, уже была ночь. Меня окружали тени позолоченных мертвецов. В домах было слишком тихо, не горел ни один камин. Измученная, я побежала к дому Милли, рыдая и ступая по золотым разводам на полу, которые были такими же липкими, как мед, который собирала Милли.

Я знала, что не могу остаться. Знала, что должна бежать. Потому сняла липкую одежду и умылась, переодевшись в чистую рубашку и брюки, а также накинув плащ. Я нашла рюкзак Милли и набила его едой и водой, а затем сбежала.