Свет души

— Взгляните-ка на этого революционера! Откуда только такой взялся? Красный-то ты красный, только, наверно, потому, что тебя кипятком ошпарили. Так что не прикидывайся действительно красным. Отец твой точно был против революции. — Тут он не удержался и в сердцах добавил: — Кто тебя знает, может, и ты в душе такой же. Как говорится, если у кобылы шкура в белых пятнах, то и жеребенок пятнистый.

Даланбаяр, повернувшись спиной к приятелю, бросал в котел лапшу, всем своим видом подчеркивая, что считает недостойным для себя продолжать спор далее. Под четырехногим узорчатым таганом пылал огонь, пламя его бросало яркие блики на лица спорящих. В котле закипела лапша. Душистый пар мягко выбивался из-под крышки. Запах еды вызывал спазмы в желудке Бадрангуя, рот его наполнился слюной, но даже голод не мог заглушить в нем возмущения: давно ли Даланбаяр определился грузчиком на склад, а глядите, каким революционером успел заделаться. Другого такого не сыщешь! Бадрангуй вознамерился было восстать против столь откровенного цинизма, но дверь в юрту внезапно отворилась, и вошел хозяин. Он удивленно посмотрел на молодых людей: что-то насторожило его в их напряженных лицах.

— Вы до сих пор не ужинали? Лапша раскиснет — станет невкусной. Давайте поедим и ляжем спать, уже поздно.

С этими словами он уселся на место, предназначенное для старшего в юрте. Даланбаяр, придав лицу приветливое и добродушное выражение, принялся хлопотать вокруг котла. Он снял крышку, помешал аппетитное варево и, наполнив первую чашку, почтительно поднес ее хозяину. В большой щербатой чашке он подал угощение Бадрангую. Тот с жадностью проглотил содержимое чашки и, держа ее за донышко, принялся, уже не спеша, обгладывать косточки. Через открытое тоно[8] в юрту заглядывал месяц. Настроение у Бадрангуя заметно улучшилось. Теперь ему казалось, что Даланбаяр, несмотря на только что вспыхнувшую ссору, парень хороший, а их разногласия — дружбе не помеха. От одной мысли о том, что ему, может быть, придется возвратиться к ламе, ему сделалось страшно. Бадрангуй робко поглядывал на хозяина, намереваясь спросить, что ждет его в дальнейшем, но Даланбаяр опередил его:

— Галсан-гуай, когда мы уезжаем отсюда? — спросил он вкрадчивым голосом, совсем ему не свойственным.

— Вот завтра вы с Бадрангуем упакуете остатки шерсти. А в путь мы двинемся, по-видимому, послезавтра. Дела мои здесь близятся к концу. — Он внимательно посмотрел на Бадрангуя, и тот уловил доброту в его взгляде. Поедем, сынок, с нами в Улан-Батор. Мы живем в замечательное время, надо же и тебе это постичь! Увидишь столицу — это прекрасный город. Там ты сможешь подыскать себе работу по душе. Какая тебе радость от пребывания здесь? Лама тобою помыкает, бьет за малейшую провинность. А кем ты станешь? Ламой? Разве это достойно гражданина свободной республики? В столице ты поступишь работать на какое-нибудь государственное предприятие, оно тебе за труд будет платить ежемесячно жалованье. В Улан-Баторе построили большой промышленный комбинат, с просторными цехами, с новейшими станками. А под столицей, совсем близко, есть каменноугольная шахта Налайха. Она снабжает каменным углем всю страну. Захочешь — можешь стать шахтером. Словом, найдешь себе занятие по душе и по силам. Возьми пример с Даланбаяра — он твердо решил ехать со мной в Улан-Батор.

Бадрангуй молчал — в первый момент предложение Галсана ошеломило его. Прежде всего его тронула забота этого незнакомого человека. Выходит, если судьба Бадрангуя не безразлична государственному служащему, то она не безразлична и государству. Тут даже трудно все осмыслить, не то что принять решение. И все-таки решиться на такой отчаянный шаг было боязно. Ведь он никогда никуда не уезжал из поселка. На этой земле он вырос, а она мягка лишь в родном краю, гласит старая мудрая пословица. К тому же бедная мать Бадрангуя, отдавая сына в монастырь, наставляла его быть прилежным и послушным. Она верила, что сын научится грамоте, а коли повезет, станет ламой, и у него будет обеспеченная жизнь. И перед смертью она молила его о том же. Теперь он один на белом свете, и не с кем ему посоветоваться, как поступить. Куда унесет его неведомое течение? Как его встретит незнакомый город? Какая она, эта новая жизнь? Он задумчиво притих, но его вернул к действительности голос Даланбаяра: