Свет души

— Что так поздно, сынок? — встревоженно спросила она. Эта маленькая сорокалетняя женщина со следами незаурядной красоты на смуглом, преждевременно состарившемся лице, с поседевшими прядями волос на висках беспредельно любила своего сына и, заждавшись, теперь кинулась к нему, словно он возвратился из дальних странствий, а не с работы.

Кого не согреет материнская ласка! Даже взрослый сын, совсем мужчина, для матери продолжает оставаться ребенком. Вот и сейчас мать поспешно накрыла на стол, подала горячий чай, принесла еду. Выпив чашку чая, Дорж принялся есть, рассеянно скользя взглядом по комнате. Вдоль стен стояли две железные кровати, накрытые хлопчатобумажными покрывалами. Подле одной из них примостился длинный деревянный сундук, на нем — большое зеркало, местами изрядно потускневшее, на стенах фотографии. Над кроватью Доржа в деревянной рамочке висит фотография выпускников его класса. Под ней цифры: тысяча девятьсот сорок восьмой — тысяча девятьсот пятьдесят восьмой годы. Закончив ужин, Дорж вытер разгоряченное лицо полотенцем и молча уселся на кровать.

— Сынок, у тебя начальник Бадрангуй? — спросила мать.

— Да, мама. Я говорил тебе об этом уже не раз.

— Верно, говорил. Что-то с памятью у меня сделалось — все забываю. Ты не сердись. Как подумаю, что ты под землей работаешь, страх берет — опасно там, сынок, ты побереги себя!

— Ладно, мама, — успокоил ее Дорж, а про себя подумал: «Вот твердишь ты, мама, мне каждый день одно и то же. Но ведь когда работаешь, о себе забываешь. И зачем беспокоиться, ничего со мной не случится!»

— Эх, сынок, жизнь — сложная штука. Я почему о Бадрангуе спросила… Между ним и твоим отцом много лет назад произошла ссора. Кто из них был прав, а кто виноват, судить трудно, да и подробностей я не знаю. Люди всякое говорят. Чему верить? Как узнать правду? А тут еще кумушки начали судачить, что, мол, гуляет Дорж с дочкой Бадрангуя, Уянгой. Я совершенно потеряла покой — боюсь за тебя, сын!

Голос у матери был усталый и грустный. Ее настроение невольно передалось Доржу. В самом деле, почему мать должна о близких ей людях узнавать от посторонних? Тем более об отце, которого и в живых-то давно нет. Сегодня мать уже в который раз намекает о том, что между отцом и Бадрангуем когда-то произошла ссора. Но из-за чего? Хорошо бы узнать об этом. Что касается Бадрангуя, то на шахте нет человека более уважаемого и почтенного. О нем никто не говорит худого слова. Отца тоже всегда добром поминают. Когда в шахте случился обвал, он делал все, чтобы спасти товарищей. Если бы отец был жив, он наверняка сам бы все рассказал сыну.

Доржу сделалось так тоскливо, что он уже не находил себе места. Он быстро собрался и вышел из дому. Над землей поднимался белый туман, и, едва очутившись на улице, Дорж испытал какую-то смутную тревогу, нараставшую у него в душе. Дорж машинально брел по улице и так же машинально раскланивался или обменивался рукопожатием с встречавшимися ему знакомыми. Незаметно для себя он зашел в продовольственный магазин, купил пачку сигарет и побрел дальше. В конце концов он очутился у огромного дома в форме буквы «Г» и остановился напротив окна, задернутого прозрачной занавеской, в которой то и дело мелькал силуэт девушки. Теперь тревога в душе Доржа уступила место радостному волнению. Внезапно оконные створки распахнулись, и выглянула девичья головка. Дорж смутился и хотел было сделать вид, что просто идет мимо. Но девушка помахала ему рукой, прося подождать ее. Окно тотчас снова закрылось, а вскоре Уянга уже стояла перед Доржем.

— Как я хотела, чтобы ты сегодня пришел к нам! — живо заговорила она, поблескивая небольшими, но очень яркими черными глазами. Ее родинка над верхней губой, обычно едва заметная, теперь казалась ему огромной.

— И вот я здесь. А мне захотелось проведать твою родинку, узнать, как она поживает, — пошутил Дорж.

— Выходит, ей повезло больше, чем мне, — усмехнулась Уянга.

— Конечно, — подтвердил Дорж, — не будь у тебя родинки, я тебя, пожалуй, и не приметил бы. Уянга, отец твой дома?

— Нет, ушел куда-то. А у меня новость — нас посылают в госхоз.

— В какой же госхоз отправится Уянга, чтобы способствовать подъему сельского хозяйства? — все еще шутливо спросил Дорж.

— В Жаргалантуйский. И не смейся, пожалуйста, студенты университета работают там каждый год, и весьма успешно.

Они направились к холму в северной части поселка и поднялись в беседку. Тут можно было укрыться от любопытных взглядов.

— Послушай, Уянга, я сегодня встретил Батмунха. Помнишь, он учился в нашей школе, окончил ее года три назад? Он бросился ко мне со всех ног, словно я брат родной, которого он не видел лет десять. Оказалось, что я понадобился ему только для того, чтобы купить в шахтерском магазине свитер.

— Я ведь тебе говорила, что встречала его на танцах. По-моему, он парень неплохой, общительный, веселый. Он переписывался с нашей соседкой, Чимгэ.

— Может быть, и неплохой, — рассеянно повторил Дорж. — А что говорит обо мне твой отец?

— Дорж — юноша старательный, к работе относится серьезно.

— А еще что?