Свет души

— А разве этого недостаточно? — резонно возразила Уянга.

— Может быть, и достаточно, — разочарованно сказал Дорж. Он почему-то втайне надеялся на то, что, говоря о нем, Бадрангуй непременно так или иначе обмолвится о его отце.

— Уже поздно, пойдем домой, — сказала Уянга, поднимаясь со скамьи. Он тоже встал и положил руку ей на плечо.

— Какая у тебя жесткая рука, — тихо заметила девушка.

— Еще бы! Я ею не авторучку держу, а отбойный молоток, а в нем без малого пять кило!

— А совсем еще недавно твои ладони были мягкие, как мои.

— Не совсем. У мужчины рука должна быть твердой. У меня, во всяком случае.

— Почему?

— Во-первых, я уже взрослый, во-вторых, вырос без отца. Я не был белоручкой и до поступления на шахту. Вся тяжелая работа по дому лежала на мне… — Дорж внезапно умолк. Они шли рядом, славная юная пара, встречные им улыбались и зачастую даже оглядывались вслед. У дома Уянги Дорж поспешил проститься:

— До свиданья! Желаю тебе удачной поездки в госхоз. — Он собрался было уйти, но она удержала его за руку. Ладонь Уянги была холодна, как лед.

— Ты замерзла? — спросил он.

— Нет!

— Ну, до свидания.

— До свидания.

Вернувшись домой, Бадрангуй не застал Уянги, она тем временем беседовала с Доржем, прогуливаясь по поселку.

— Где сестра? — спросил он у младшей дочери. Та мгновенно притащила школьную фотографию класса Уянги и, отыскав Доржа, ткнула в него пальцем.

— Вот оно что! — тихо произнес Бадрангуй. Он уселся за стол и стал задумчиво потягивать чай из серебряной чашки.

«Все идет своим чередом! Дети подрастают, находят себе пару. А нам, старикам, отжившим свой век, пора на покой. Жизненный путь долог, но рано или поздно он приходит к концу».

Невеселые мысли одолевали старого шахтера. Что ж, жизнь прожита, надо полагать, честно. Во всяком случае, ему не в чем себя упрекнуть, и в глаза людям он может смотреть смело.

Скрипнула входная дверь — это вернулась Уянга. Бадрангую достаточно было взглянуть на нее, чтобы все стало ясно. Ее миловидное лицо светилось каким-то удивительным светом, глаза сияли радостью. «Ну что ж, дочка, если тебе хорошо, — размышлял он, молча любуясь дочерью, — я счастлив».

— Послезавтра весь наш курс едет в госхоз, — весело сообщила Уянга.

— Что ж, в таком случае я рад за тебя и поздравляю! — уже вслух подумал он, чем немало удивил Уянгу.

II

Перемены, происшедшие в жизни Бадрангуя, были настолько невероятными, что порой казались чудесным сном. Живя у Галсана, он окончательно уверовал в то, что старые времена прошли, что никто не может вернуть его в лоно церкви. В нем проснулось чувство человеческого достоинства, и оно крепло с каждым днем. Даланбаяр и Бадрангуй с нетерпением ждали предстоящей поездки в Улан-Батор, город Красного богатыря, о котором они знали только понаслышке.

В конце весны тысяча девятьсот тридцать шестого года Бадрангуй и Даланбаяр вместе с Галсаном отправились на уртонных[10] лошадях в столицу. Дорога отняла у них более полумесяца. В пути юноши сдружились и никогда не вспоминали о стычке, которая произошла между ними в юрте у Галсана.

Длительное путешествие обычно сближает людей. Даланбаяр оказался мастером на все руки. Он умел быстро оседлать и расседлать коня, разжечь костер из сырых веток и вскипятить чай на ветру. Медлительный Бадрангуй восхищался ловкостью и проворством своего приятеля. По вечерам они с восторгом слушали рассказы Галсана о новой жизни в Улан-Баторе и неустанно строили планы на будущее. Оно и манило и пугало одновременно. Скорее бы добраться до места и приняться за поиски работы! Галсан обещал помочь им устроиться на какое-нибудь промышленное предприятие. «Стране нужны рабочие руки, — не уставал повторять он. — Станете рабочими и быстро убедитесь в том, как это хорошо. Сейчас многие скотоводы уходят на предприятия и ничуть об этом не жалеют».

Улан-Батор, столица народной Монголии, поразил воображение Бадрангуя и Даланбаяра обилием людей на улицах и площадях, суетой и сутолокой, несвойственной поселкам. «Неужели в Улан-Баторе живет такое несметное количество людей?» — не переставали удивляться они.

Как они существуют, если у них нет никакого хозяйства — ни овец, ни коз? Что едят? Правда, Галсан сказал, что у многих кое-какое хозяйство имеется, но очень небольшое, и в основном горожане живут за счет зарплаты.