Свет души

— Ну, предположим, — говорил Бадрангуй, прижимая ее голову к своей груди, — мы рассорились, но все же нехорошо, столько лет дружить… Знаешь что? Давай-ка мы с тобой поженимся. Теперь нам и вовсе не на кого оглядываться — Даланбаяр далеко, к тому же, думаю, он о нас с тобой и не вспоминает.

Темные глаза девушки наполнились слезами. Тоненькая голубая жилка забилась у нее на виске.

— Подождем немного, я боюсь…

— Чего ты боишься, глупышка?

— Даланбаяра. У него взгляд нехороший, недавно он попался мне навстречу и так посмотрел… — У нее задрожал голос.

— Бояться людского взгляда? Какая ерунда! А Даланбаяр, чем он страшен? Да ничем! Тут и голову ломать нечего. Кроме того, у тебя есть я. Бадрангуй всегда сумеет тебя защитить, родная. — Он засмеялся, чтобы приободрить не только ее, но и себя. Не знал тогда Бадрангуй, что такие, как его бывший друг, могут вселить страх не только в робкую молодую женщину, но и в сильного зрелого мужчину, каковым он себя считал.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Дорж лежал и думал о своем отце. Отец вспоминался ему таким, каким он был на одной фотографии, — в полном шахтерском снаряжении. «Каким же ты был, отец, на самом деле? Одни хвалили тебя, говоря: такого, как он, шахтера еще поискать надо, отличный был забойщик, все силы отдал шахте. Другие, случалось, высказывали иное мнение. Кому верить?» Дорж многого не знал, но уже давно догадывался, что судьба отца каким-то образом связана с Бадрангуем-гуаем.

«Никому я не верю, — мысленно обращался Дорж к отцу — одному тебе. Тогда времена были трудные, условия совсем иные, не то, что теперь. Старое и новое постоянно приходило в столкновение, они были трудносовместимы, как вода и огонь. Кто тогда не ошибался… Твой единственный сын гордится тобой и уважает тебя. И сейчас, вероятно, в последние минуты жизни, при мысли о тебе тугой комок подкатывается к горлу…»

I

В шахте Налайха-Капитальная порода была необычайно сухая, и поступающий извне обычно сырой воздух быстро насыщался пылью, становился каким-то тяжелым и маслянистым.

Близился конец смены, когда машина вдруг остановилась — надо было сменить рубильные части. Мастер распорядился, чтобы часть бригады отправилась в транспортный ствол и до конца смены занималась очистительными работами. Направляясь вместе с другими, Дорж у выхода из забоя столкнулся с Дариймой. Она работала на погрузочном конвейере. Сейчас, когда комбайн стал, надо было загрузить конвейер вручную, подобрав с земли оставшийся уголь. «Когда конвейер не загружают полностью, происходит большой перерасход энергии, — подумал Дорж. — Вероятно, мастер послал нас сюда, чтобы мы не сидели без дела». Он взглянул на часы — оставалось около часа до окончания смены. Вскинул лопату на плечо и подошел к девушке.

— Ты куда это, Дорж? — окликнул его товарищ. — Работать надо, а то и остальным захочется отдыхать.

Дорж хотел показать ему язык, но того уже и след простыл. К тому же шахтерские лампочки давали слишком слабый свет, чтобы можно было на расстоянии нескольких метров что-либо разглядеть.

Дарийма обратилась к Доржу:

— Тебе предлагают работать, Дорж.

— Да ведь уголь-то весь уже погрузили, там делать нечего. Нет ли у тебя чего-нибудь попить — у меня в горле пересохло.

Дарийма отстегнула от пояса фляжку, встряхнула хорошенько — осталось, но мало, всего один глоток, не больше. Дорж выпил, присел на корточки и открыл противогазную сумку. Дарийма наблюдала за ним с нескрываемым интересом. Уж не собирается ли Дорж работать в противогазе? Однако в сумке оказался не противогаз, а сверток с бутербродами. Девушка громко расхохоталась.

— Не кажется ли тебе, что мужчине не подобает носить бутерброды в сумке, где должен храниться противогаз? — лукаво спросила она.

— Хватит болтать, давай лучше поедим, я здорово проголодался, а ты? — Не успели они приняться за еду, как из основного забоя показались люди.

— Пошли, Дорж, смена ведь еще не кончилась. Кстати, вас послали на очистку транспортного ствола, где все остальные?