Свет грядущих дней

Револьверы и гранаты, которые добывала Реня, поступали непосредственно с немецких оружейных складов. «Один солдат крал их и продавал другому, – рассказывала она, – другой – третьему, мы получали их, наверное, из пятых рук». По свидетельствам других женщин[576], оружие шло и с немецких армейских баз, из ремонтных мастерских, с заводов, куда евреев направляли на принудительные работы, а также от фермеров и с черного рынка, его крали у задремавших часовых, добывали у польского Сопротивления и даже у немцев, которые продавали винтовки, украденные у русских. После поражения под Сталинградом в 1943 году мораль в немецкой армии пошатнулась, и солдаты начали продавать собственное оружие. Доставать винтовки было проще всего, но провозить и прятать труднее; пистолеты были более эффективны, но стоили дорого[577].

Бывало, рассказывала Реня, что оружие доставали и контрабандой проносили в гетто, но там обнаруживалось, что оно сильно проржавлено и стрелять из него нельзя или что прилагавшиеся патроны к нему не подходят. Проверить все это во время совершения покупки возможным не представлялось. «В Варшаве не было ни места, ни времени для испытания оружия. Приходилось поспешно упаковывать его и прятать в каком-нибудь укромном углу, а потом, если оно оказывалось дефектным, возвращаться в Варшаву на поезде и обменивать его на исправное, то есть еще раз рисковать жизнью».

Тарлова девушки нашли без проблем, и он направил Реню с Иной на кладбище[578]. Именно там они должны были приобрести заветный товар: взрывчатку, гранаты и ружья, ружья, ружья.

* * *

Для Рени каждая добытая единица вооружения была сокровищем.

Ни одно крупное гетто к моменту зарождения еврейского Сопротивления не имело почти никакого оружия[579]. Белостокское подполье поначалу располагало одной винтовкой, которую передавали от одного звена к другому, чтобы все бойцы могли практиковаться в стрельбе из настоящего оружия. В Вильно был один пистолет на всех, и из него стреляли в подвале по земляной насыпи, чтобы можно было снова использовать пули[580]. В Кракове начинали вообще без оружия. У варшавян было два пистолета.

Польское подполье обещало оружие, но доставка зачастую бесконечно откладывалась или отменялась, или оружие крали по пути. Кашариотов посылали искать и тайком привозить оружие и боеприпасы в гетто и лагеря практически без сопровождения и всегда с огромным риском для жизни.

При выполнении этих опаснейших заданий психологические навыки были особенно ценны для девушек-курьеров. Наличие связей, умение прятаться, подкупать и отводить от себя подозрения играли жизненно важную роль. Фрумка была первой связной, начавшей приносить оружие в Варшавское гетто, она прятала его в мешке с картошкой. Адина Блады-Швайгер так же проносила боеприпасы; однажды, когда патруль велел ей открыть мешок, ее спасли только игривая улыбка и кокетливость, с какой она приоткрыла его. Бронка Клибанская, связная «Свободы» в Белостоке, спрятала револьвер и две гранаты внутри караваев деревенского хлеба, лежавших у нее в чемодане. На вокзале немецкий полицейский спросил, что она везет. «Признавшись», что незаконно везет продукты, она избежала проверки багажа. Ее «чистосердечное признание» вызвало сочувствие у полицейского, и он велел поездному кондуктору позаботиться о девушке и проследить, чтобы никто не прикасался к ее чемодану.

Реня знала, что она не первая связная, доставляющая вооружение для восстания: кашариоты добывали и транспортировали оружие для мятежей и в Краковском, и в Варшавском гетто. Когда Хелю Шюппер[581], мастерицу своего дела из краковской «Акивы», послали в Варшаву покупать винтовки, она знала, что ей предстоит провести в поездах двадцать часов под прикрытием. С помощью специального мыла она отполировала кожу на лице, чтобы скрыть следы чесотки, перекрасилась в яркую блондинку (с помощью синей капсулы сильнодействующего отбеливателя), завязала тюрбаном шарф на голове, позаимствовала стильную одежду у матери приятельницы – нееврейки и купила дорогую джутовую сумку с цветочным рисунком, какие были в моде во время войны. Выглядела она так, словно направлялась в театр на дневной спектакль. На самом деле она должна была встретиться со связным Армии Людовой, паном Х., у ворот клиники. Ей сказали, что он будет читать газету. Согласно инструкции, она спросила у него, который час и нельзя ли ей посмотреть его газету. Он встал и ушел, она последовала за ним на расстоянии, села в другой вагон и вышла на остановке неподалеку от квартиры сапожника.