Свет ночи

Черная лошадь прядает ушами, чуть приседает, я хватаюсь за Лизину коленку, она сухими пальцами жестко убирает мою руку, кладет ее на переднюю, низкую луку седла, я прыгаю на одной ноге, ловлю в темноте звякающее стремя и оказываюсь, губами ударившись о Лизино плечо, позади нее, сразу чуть съезжаю вперед, ударяюсь носом о Лизин затылок. Ее волосы давно не мыты, они влажные и плотно облегают круглый затылок.

— Какая у вас смирная лошадка, — отстраняясь, говорю я. — Кобылка? Такая смирная!

— Это Мальчик, мой любимый. — Лиза отпускает поводья, я чуть не падаю — ее любимый идет, переваливаясь, по уходящей к оврагу тропинке, каждый его шаг причиняет мне боль, я вижу непроницаемую темноту внизу, проплывающие надо мной в прозрачной темноте толстые ветви.

— Вы ловкий, — говорит Лиза. — Занимались конным спортом?

Мальчик насмешливо фыркает, жмется к кустам так, чтобы колючки оцарапали мою ногу. Лиза, съезжая назад по седлу, чуть нагибается вперед, хлопает Мальчика ладонью по шее, ее тугие ягодицы прижимаются ко мне.

— Первый раз, — отвечаю я.

— Да что вы! А не скажешь.

— Он и к вам приходил?

— Лебеженинов? Нет, я его встретила, когда он шел от жены.

— Еще до ларька?

— Конечно! Ларек-то был утром, я ребят позвала, рассказать о ночной встрече. Всю ночь не спала, тряслась. Я от сестры шла. Она там неподалеку живет. Он мне навстречу. Я как встала, так и стою, а он, мол, Лиза, Лиза, давай посидим, покурим, поговорим. Я — бежать. Утром я подумала — ну, он к жене сходил, в могилу вернулся, а он тут как тут — пиво, бутерброд попросил продавщицу в микроволновке разогреть. Мертвый, но замороженный бутерброд съесть не захотел. Я бы, если бы умерла, и такой съела, а он… Мальчик! Ну что ты творишь?! — Лиза натягивает поводья, слышно, как каблуки ее коротких сапожек ударяют под ребра Мальчику, потом поводья она отпускает, и мы легкой рысцой выезжаем из темной аллеи, впереди виден оставленный экспертами шатер, под ним, на козлах — закрытый гроб Лебеженинова.

— Странно! Нет охраны! Почему гроб не вернули в могилу?

— Губернатор уехал, эксперт уехал вместе с ним, они забрали ОМОН, — отвечает Лиза. — Наша охрана сбежала. Слухи разнеслись. Про грязь у него на ботинках… Вы бы не испугались?

— Конечно, — признаюсь я. — Испугался бы. Я и сейчас боюсь.

— Нет, вы не боитесь. Вы бы не приехали на кладбище, если б боялись.

— Вы меня захвалите, Лиза. То я ловкий, то смелый. Смотрите, загоржусь, подумаю, что вы ко мне неравнодушны, начну за вами ухаживать.

— То, что вы не боитесь, не означает, что смелый. Многие не боятся потому, что не знают последствий. Или причин. Вы сами это можете расписать, а если захотите ухаживать, то я бы не отказалась, я уж точно лучше, чем эта ваша Кламм.

— Откуда вы…

— У меня мама — диспетчер. Забыли? А Кламм ваша — сисястая, жирная, потная. Неужели вам такие нравятся? Или она вас трахнула? Она хотела и Бориса трахнуть, когда он только приехал, ее тянет на новенькое, не местное, она за майора своего вышла только потому, что его сюда перевели, а она…

— Лиза, я вам в отцы гожусь. А то и в деды…

— Мы же об ухаживании говорим. Я с вами спать не собираюсь. Морщины, обвислость, вялость, бр-р-р! Вы хоть следите за собой? Зарядка? Холодный душ по утрам. Кашка, глазунья.

— У вас большой опыт, Лиза?

— Без опыта не проживешь. Мне морщины нравились, но в опыте они оказались другими. Когда я отсюда уехала, мыкалась без крыши над головой, и один морщинистый приютил.

Лиза натягивает поводья. Мальчик останавливается. Недовольно фыркает.

— Кто опустит гроб? — спрашиваю я. — Нам вдвоем его не поднять.

— А я думала — вы сильный! — Лиза толкает меня локтем. — Слезайте! Не обходите Мальчика сзади, может лягнуть. Он пугливый.

Нас, оказывается, ждут: в синей тени разлапистого куста видны огоньки сигарет, Боханов и Бузгалин, Кеша и Миша, они выходят на освещенное место.

— Зачем ты его притащила? — Бузгалин придерживает Мальчика.

—Мы бы сами справились. — Боханов встает рядом со мной.

— Он сам по себе, я его никуда не тащила. Не нравится — прогоним.

Они говорят обо мне так, словно я ничто, пустое место.

— Прогоним? Он нас заложит! — Боханов бросает на меня быстрый взгляд, я успеваю его поймать, его тусклые глаза — в темных провалах глазниц, узкие виски, черные губы, он придвигается вплотную, дышит жареным и пивом. — У вас же с начальником полиции дружба. Он должен был посадить вас. Единственный подозреваемый. В убийстве! А с вас даже подписку не взяли. Отпустили. Да, вы теперь большой начальник. Да-да. Все об этом знают. Кто ж вас тронет, вам можно теперь убивать, ночами по кладбищам шастать…

— Отстань от него, Кеша! — Лиза привязывает Мальчика к ограде могилы. На темном памятнике — две овальные фотографии, тускло светится золотое «Помним…»

— Лиза права. Отстань от него! — Бузгалин, отбрасывая тонкую серую тень, наклоняется, вытаскивает из высокой травы лопату, протягивает ее Боханову.

— А че я? Пусть вон психолог, — говорит Боханов, но лопату берет.

Бузгалин, высоко поднимая ноги, проходит по траве, останавливается возле меня.