Свет очей моих (ЛП)

Конечно, скорее всего, она бы не спросила. Мери привыкла к его кошмарам, случавшимся время от времени, и другим особенностям, связанным с войной. Как, например, во время внезапного автомобильного хлопка на Оксфорд-стрит, когда он бросился на мостовую. Или когда сильная гроза заставляла его трястись как испуганного ребёнка. Они никогда не обсуждали это.

Этот сон не имел ничего общего с окопами, артиллерией, ужасами битвы.

Шло второе утро с открытия галереи и второе утро, когда он вот так просыпался.

Спустя минуту, когда его сердцебиение и дыхание успокоились, он лёг обратно и попытался вспомнить сон.

Хорошо, на самом деле его было не слишком сложно воскресить. Всё, что ему снилось — это пара серебристо-зелёных глаз, смотрящих на него.

Смотрящих.

Но не только. Те глаза, казалось, также препарировали его, открывая грани его личности, о которых даже сам Джон не подозревал. Тот взгляд узнавал его и, что ещё более удивительно, Джон чувствовал, впервые в своей жизни, радость от узнавания.

Но, разумеется, за этим крылось большее.

Джон признал правдивость «большего» для себя с приёма в галерее. Он просто не позволял себе размышлять об этом слишком много.

Даже сейчас он не подскочил с кровати. Вместо этого он продлил уединение, вероятно, пытаясь вернуть ощущения из сна.

Он чувствовал тепло. Принятие. Радушие.

Рука Джона неторопливо двинулась к низу живота, прежде чем он осознал, что случится дальше, если он не прекратит. Он остановил руку и решил, что уже действительно пора выбираться из кровати. В самом деле, давно пора.

Привычная тепловатая ванна устроила его этим утром, и он ни о чём не думал, когда мылся и брился. Надев фланелевые брюки, рубашку и кардиган поверх неё, он прошёл в крошечную гостиную, где стоял его письменный стол. Мери нигде не было видно, пока он рылся на заваленной полке. Потом, наконец отыскав, он вытащил свой роман. Джон автоматически пролистал до верной страницы.

«Мой сон был таким настоящим, таким ярким, что на время показалось, он стёр всё вокруг меня. Больше не было крови, боли, криков умирающих. Не было даже войны. Всё это улетучилось, и моя реальность сузилась до пристального взгляда незнакомца. Во сне я находился достаточно близко, чтобы увидеть в его глазах виридоновое и серебристое сияние в полумраке больничной палатки. По сути, это всё, что я мог видеть.

Я не сводил с него глаз.

А он не сводил глаз с меня».

Как и всё в книге, эта сцена основывалась на личном опыте Джона. Вот что он помнил о сне, который ему привиделся в тот скорбный день десять лет назад, когда их эвакуировали из Франции.

За исключением.

Впервые он обдумывал возможность того, что случай был вовсе не сном. Джон находился недостаточно близко, чтобы разглядеть цвет глаз мужчины два дня назад, но ощутимая напряжённость взгляда и, хотя и очевидно нелепое в данных обстоятельствах слово — связь — между ними, была точно такой, как он помнил.

Он действительно подумал, что ему всё приснилось.

И думал так потом. Снова и снова.

До того мига два дня назад, когда сон стал явью.

Он закрыл книгу очень бережно, подержал с минуту, а затем поставил обратно на полку.

***

Час спустя Джон сидел в уличном кафе неподалёку с чашкой почти нетронутого крепкого кофе. Он крутил в пальцах свежий круассан.

— Джон Уотсон, выглядите как мужчина с тяжким грузом всех мировых проблем на плечах.

Вздрогнув, он поднял глаза и увидел Ирен Адлер, улыбавшуюся ему.

— О, привет, — сказал он. В конце концов, это небольшой район, и он ожидал встречать одни и те же лица довольно часто. Что привело к мысли, кто ещё мог появиться. Он решительно отмахнулся от картинки. Запоздало Джон встал. — Пожалуйста, присоединяйтесь.

Она глянула на золотые часы у себя на запястье.

— Всего на несколько минут. — Она согласилась на небольшой кофе, но отказалась от сладостей. — Итак, Джон, — тихо проговорила она. — Как вам Париж?

— Хорошо, — ответил он. — Отлично.

— Хмм. Вам понравилось на открытии галереи?

Он кивнул. Затем он наконец отпил остывший кофе и продолжил щипать круассан.

— Конечно, было много интересных людей. — Он украдкой глянул куда-то выше её левого плеча. — Фицджеральд был…

— Ну да, он такой, — сказала она с улыбкой.

Он посмотрел ей в лицо и снова отвёл глаза.

— Разумеется, я не со всеми познакомился.

Она лишь тихонько фыркнула, что не было смешком.

Он вдохнул и попытался говорить нейтрально.

— Был один парень…

В уголке её губ зародилась улыбка.

— Там было много парней. Опишите его.

Джон даже не подумал об этом.

— Высокий и стройный. Буйные тёмные кудри. Отлично пошитый чёрный костюм. Жёлтый жилет. — Он помолчал. — И глаза.

— О, разве у него были глаза? — теперь Ирен определённо веселилась.

Джон ощутил, как к щеки залились краской.

— Что ж, конечно, я имел в виду…

Она похлопала его по руке.

— Не берите в голову. Это был Шерлок Холмс.

Холмс. Он помнил имя.

— Его упоминала Салли.

Ирен отмахнулась.

— О, не обращайте на неё внимания. Эти двое никогда не ладили. Мне нравится Шерлок, несмотря на его… что ж, несмотря на то, что он тот, кто есть.

— Так что, он не… безумец?