Свет очей моих (ЛП)

Они договорились о доставке, а затем мисс Хупер взяла Мориарти под руку, и пара направилась к двери. Прежде чем выйти Мориарти обернулся, в его глазах загорелся странный огонёк.

— До следующей встречи, мой дорогой Холмс, — сказал он с явной издёвкой.

Шерлок решительно закрыл дверь.

Теперь, наконец-то, он мог вернуться к портрету Джона Уотсона.

Он прикурил «Голуаз» и отступил назад, чтобы воскресить образ.

Джон не сильно изменился за последние десять лет, во всяком случае, не в главном. Как бы высоко ни оценивал Шерлок свои художественные способности (а те были действительно высоки, Холмс не страдал скромностью), даже он был весьма поражён, как хорошо уловил черты Джона в наброске, сделанном в тот день. Открытость и искренность в его лице читались даже сквозь гримасу боли. Его глаза, эти удивительные и всеведущие глаза, так и лучились тихой силой, несмотря на то, что затуманились от лекарств. В рисунке было всё, а теперь Шерлок перекладывал это с наброска на холст.

Конечно, не очень удивительно, что он так хорошо уловил суть, потому что это и было то, чем он занимался. Он славился (или печально славился) этим даром.

С другой стороны, он хорошо понимал, что Холмс-художник никогда раньше так не раскрывался в картине. Этот факт, без сомнения, объяснял реакцию Мориарти. Шерлока тревожило, что другой мужчина считал правду с портрета так быстро и безошибочно.

Самое тревожное, что Шерлок нисколько не переживал.

Он не мог понять, почему так долго тянул с этой картиной. Но как только он её начал, кусочки прошлого возрождались, медленно, по мере заполнения картины, деталь за деталью. Шерлок видел молодого себя, стоящего в тускло освещённом фургоне где-то в тылу с чистым холстом перед собой. Набросок был прикреплен поблизости. Как и тысячи раз раньше, он взял кисть и приготовился писать.

Но всё что он смог — это смотреть на эскиз, вспоминая те глаза, то, как встретились и сцепились их взгляды.

Он ничего не знал о мужчине, выжил ли тот вообще. И это было настолько невыносимо, что спустя некоторое время Шерлок убрал весь альбом с набросками и никогда не просматривал его снова.

До сих пор.

Шерлок так глубоко погрузился в размышления, что не услышал ни дверь, снова распахнувшуюся внизу, ни звуки шагов, поднимавшихся по лестнице. И только когда кончик сложенного зонта постучался в дверь студии, он понял, что явился ещё один непрошенный гость. Дверь открылась.

— Уходи, Майкрофт, — рассеянно сказал Шерлок. Эти слова уже стали его стандартным приветствием.

— И тебе доброго дня, мой маленький брат.

Шерлок так и не удостоил его взглядом.

— Что ты делаешь в Париже? Думал, если ты когда-нибудь покинешь Уайтхолл, Англия падёт. Ах, погоди, это легенда о воронах из Тауэра. Жаль.

Майкрофт скривился.

— Видимо, некоторые из нас никогда не устанут от детских насмешек.

— Видимо, — Шерлок прикурил другую сигарету.

Майкрофт прошёлся по комнате, остановившись перед портретом мисс Хупер.

— Боже мой, — сказал он. — Прелестная вещица, но девушку нельзя отпускать в свет одну.

— Действительно, — согласился Шерлок. — У неё ужасный вкус на кавалеров.

— Да уж.

Наконец Шерлок сдвинулся и посмотрел на него.

— Зачем ты здесь?

— Разве мне нужна причина, чтобы навестить единственного брата?

— Судя по опыту, — да.

Майкрофт согласился лёгким движением изящного плеча.

— Как бы то ни было, не в этот раз. Я здесь, чтобы встретиться с… что ж, тебе не стоит знать об этом. Во всяком случае, я просто заскочил поздороваться и проведать, как твои дела. Я беспокоюсь. Мамуля беспокоится.

Шерлок решил, что простой отказ от разговора поможет закончить визит быстрее. Шерлок мог бы рассказать брату о том, как поступил с конвертом кокаина, но не собирался делиться этим. Он не очень хотел признаваться в том, что порадует Майкрофта.

Майкрофт продолжал расхаживать по комнате до тех пор, пока, как и Мориарти, не остановился перед портретом Джона, изучая его.

— О, он очень хорош, Шерлок.

Безнадёжно полагать, что он не увидит всё, что там содержалось.

— Ты ухватил нечто… он для предстоящей выставки?

Шерлок смотрел на завитки дыма, струящегося с кончика «Голуаз».

— Я бы с удовольствием добавил его в семейную коллекцию. Мамуля нашла бы его очень… занятным.

Что ж, да, Мамуля нашла бы, и по какой-то причине Майкрофт тоже. В конце концов, наблюдать они оба научились у неё.

— Он не для продажи, — огрызнулся Шерлок. — И никогда не будет.

— Нет? — Майкрофт смотрел на него долгую секунду, а затем глянул на свои часы привычным жестом. — Мне нужно успеть на аэроплан, к сожалению, вынужден попрощаться. Мне передать от тебя привет Мамуле?

— Ты же всё равно передашь, так зачем спрашиваешь?

— Ей будет приятно услышать, что ты больше не потакаешь своим опасным порокам.

Чёрт бы его побрал. Иногда Шерлок думал, что Майкрофт зрит в корень слишком хорошо. И, к сожалению, никогда не скрывает то, что узнал.

Когда Шерлок ничего не ответил, Майкрофт ушёл.