Свет погас

"А ведь ничто, решительно ничто на всем белом свете, кроме ее упрямства, не вынуждает нас расстаться. И эти ночные пароходики, которые плавают в Кале, совсем крохотные. Скажу Торпу, чтоб он прописал об них в газетах. Вон, эту скорлупку уже валяет по волнам".

Мейзи долго стояла на том месте, где Дик ее оставил, а потом услышала рядом хрипловатое покашливание. Глаза рыжей девушки пылали ледяным пламенем.

- Он тебя поцеловал! - сказала она. - Как могла ты позволить ему это, когда он тебе безразличен? Как посмела ты принять его поцелуй? Ох, Мейзи, пойдем в туалет. Меня тошнит - нестерпимо тошнит.

- Но мы только что отчалили. Спускайся вниз, дорогая, а я еще побуду здесь. Я не люблю вони из машинного отделения... Бедняжка Дик! Он заслужил один поцелуй - всего один. Но я не думала, что это так меня напугает.

Дик вернулся в Лондон на другое утро, как раз к завтраку, который заказал накануне по телефону. И он был крайне недоволен, найдя у себя в мастерской лишь пустые тарелки. Он взревел, как медведь в знаменитой сказке, и тотчас же пришел Торпенхау с виноватым выражением на лице.

- Тс-с! - сказал он. - Не надо шуметь. Это я забрал твой завтрак. Пойдем ко мне, и я покажу, зачем он понадобился.

Дик в изумлении остановился у порога, увидев на диване девушку, которая тяжело дышала во сне. Дешевая соломенная шляпка, голубое в белую полоску платье, скорей пригодное для июня, чем для февраля, подол, забрызганный грязью, жакетка, отороченная мехом и лопнувшая по швам на плечах, замызганный зонтик и, главное, стоптанные донельзя туфли говорили сами за себя.

- Послушай, дружище, это просто ужасно! Таких девиц сюда приводить нельзя. Они же обворовывают квартиры.

- Это может показаться ужасным, согласен, но когда я возвращался после завтрака, она забрела в наш подъезд, и ее шатало. Сперва я подумал, что она пьяна, но шатало ее от истощения. Я не мог бросить девушку на произвол судьбы, привел сюда и накормил твоим завтраком. Она чуть не падала в обморок от голода. А едва поела, уснула как убитая.

- Знакомое недомогание. Вероятно, она пробавлялась одними сосисками. Торп, право, ты должен был сдать ее полисмену за притворный обморок в приличном доме. Вот бедняжка! Взгляни только на ее лицо! Здесь нет и следа порока. Только глупость - вялая, непроходимая, жалкая, суетная глупость. Да, характерная головка. Ты обратил внимание, как сквозь плоть проступают кости на лице и особенно на скулах?

- Варвар бесчувственный! Нельзя отталкивать падшую женщину. Неужто мы не сумеем ей помочь? Ведь она буквально с ног валилась от голода. Чуть не упала мне на руки, а когда дорвалась до еды, поглотила все, как дикий зверь. Даже смотреть было страшно.

- Я могу дать ей денег, только она их, верней всего, пропьет. Но проснется ли она когда-нибудь?

Девушка открыла глаза и посмотрела на мужчин испуганным и вместе с тем вызывающим взглядом.

- Ну, как, вам стало лучше? - спросил Торпенхау.

- Ага. Спасибочки. Не больно часто попадаются такие любезные кавалеры, как вы. Спасибочки.

- Давно ли вы демобилизованы с действительной службы? - поинтересовался Дик, заметив шрамы и ссадины на ее руках.

- Да вы-то почем знаете, что я служила? Но ваша правда. Я была прислугой за все. Только мне это пришлось не по нраву.

- А теперь, когда вы сами себе хозяйка, это вам по нраву?

- Неужто можно подумать такое, ежели на меня поглядеть?

- Навряд ли. Минуточку. Не будете ли вы столь любезны повернуться к свету?

Девушка повиновалась, и Дик стал пристально разглядывать ее лицо - так пристально, что она попятилась, словно хотела спрятаться за спиной Торпенхау.

- Глаза подходящие, - сказал Дик, расхаживая по комнате. - Как нарочно созданы для моей картины. А в конечном счете глаза определяют тип всего лица. Само небо послало мне ее в вознаграждение за то, что оно у меня отняло. Теперь, когда бремя еженедельных посещений свалилось с моих плеч, я могу взяться за работу всерьез. Да, ее явно послало само небо. Так. Поднимите-ка лицо чуть выше.

- Полегче, друг мой, полегче. Эдак ты перепугаешь ее до смерти, заметил Торпенхау, видя, что девушка вся дрожит.

- Скажите ему, чтоб он меня не бил! Ну пожалуйста, скажите, чтоб не бил! Нынче меня уже избил один мужчина за то, что я с ним заговорила. И пускай не глядит на меня так! Он ужас до чего злющий. Пускай не глядит на меня! Когда он так глядит, мне кажется, будто я совсем голая!

Слабенькая девушка не выдержала потрясения и расплакалась навзрыд, как ребенок. Дик отворил окно, а Торпенхау распахнул двери настежь.

- Ну полно же, - сказал Дик, стараясь ее утешить. - Если вы боитесь, что мой друг позовет полисмена, можете убежать через эти двери. Но вас никто не намерен трогать.

Еще несколько минут девушка судорожно рыдала, потом принужденно улыбнулась.

- Вас решительно никто не тронет. А теперь послушайте меня. Я из тех людей, которых называют художниками. Знаете ли вы, что делают художники?

- Это которые рисуют черной и красной краской вывески для ростовщиков?