Свет Старлинг

И был один такой жених, прекрасно образованный и прекрасный внешне. Занимался он алхимией, увлекался искусством и писал картины. Звали его Томас Герберт Вэлфорд.

Полюбил он златоволосую Дельфину Бланшар всем сердцем, и свадьбу они сыграть решили.

– И если бы не Фани… – сокрушенно проговорила Антуанетта.

– Если бы Стефания за несколько месяцев до того их не опередила, все так и случилось бы, – кивнула Вильгельмина. – Влюбилась Стефания в гостя иностранного, да и поспешила в любви своей.

Стала она ожидать ребенка вскоре.

А Дельфина пошла на попятную: «Не хочу, – говорит, – выходить замуж, пока моя сестра ко мне не вернется».

Помолвку тайную они с Томасом организовали и не сказали об этом никому более. Молодые были, суетливые, о будущем не задумывались…

Но прежде, чем Стефания вернулась – без своего ребеночка…

– Мы отдали его в семью дальних родственников французского джентльмена, с которым у нее случилась романтическая связь, – добавила Антуанетта. – Я способствовала этому договору. И взяла с той семьи обещание, что у малыша, как он вырастет, будет фамилия Райнер, чтобы осталась память о его матери.

– Но прежде, чем Стефания вернулась, – строго повторила Вильгельмина, посмотрев на свою компаньонку, – в Эмайн прибыла четвертая девушка, светлая волшебница, доселе никому не известная. Звали ее Азурия Старлинг.

– Лайз, – стальным тоном перебил рассказчицу Томас. – В то время она представлялась всем как Азурия Лайз.

– Лайз? – переспросила Рицци. – Как Юфемия Лайз?

– Какая из этих фамилий являлась настоящей? – уточнила Деметра.

– Полагаю, что все же Старлинг, – сказала Вильгельмина. – Это был старый род, полностью угасший и исчезнувший. К концу девятнадцатого столетия, о нем уже век как не слыхивали. Фамилию Лайз и вовсе никто не знал.

Обустроилась Азурия в крошечной каморке на окраине Эмайна и потихоньку к сестрам, как змея, стала подбираться да присматриваться.

Затем вернулась Стефания, и воссоединились три сестры. Но воссоединились только на словах, ведь не жили они больше вместе. Предпочла Эмайну Стефания особняк Антуанетты и новый город Хэксбридж.

Начались визиты, и чаи, и суаре, и балы. Везде блистали сестры и силы свои чудесные демонстрировали.

– Все, кроме Стефании, – тихо проговорила Антуанетта. – Она потому и съехала от сестер. В детстве они были неразлучными и все плохо владели чарами. А как выросли, разница в способностях стала заметна. Фани не удавалось толком ничего, кроме чар перемещения. У светлых особый дар к ним, а еще к чарам невидимости и левитации, только сейчас об этом уже позабыли. И, понимая свою слабость, Стефания переехала в Хэксбридж, чтобы быть поближе к своему ментору – Уильяму Далгарту. Он начал ее всему обучать и верил, что возможно превратиться из чародейки в волшебницу одними лишь тренировками.

– И он рассказал ей о Белом Вороне, – дополнила Деми.

Антуанетта энергично закивала, явно волнуясь, – прошлое все еще не давало ей покоя.

– Уильям Далгарт скрывал ото всех свое изобретение. Он говорил, что идея чертежа пришла ему в дивном сне, который происходил словно бы наяву. И подумал, что таково желание богов, – поделилась она. – Он организовал мастерскую в бывшем фермерском домике неподалеку от «моста». И там создал Белого Ворона.

– А пока происходило это, и вернулась Стефания к обучению, – подхватила Вильгельмина, – сестры ее удивляли всех своим мастерством. Дельфина хвалилась амулетом, выполненным в виде чудесного венка. Говорили, будто бы она сама его сделала, да вот в это мне не верится. Заказала, я думаю, у мастера. Однако сил у нее и вправду было с избытком.

Ионика же сама смастерила волшебное платье, которое могло принимать вид любой одежды по желанию владелицы и к тому же работало как амулет. Невиданной силы артефакт получился!

Тут, как и в сказке, пробилась в их ближний круг Азурия Старлинг. И стала крутиться всюду рядом с ними и сестрой их себя называть.

А девушки-то уши для комплиментов развесили, зла в своей жизни не видывали, потому и назвали Азурию сестрой в ответ.

Художник написал их совместный портрет. Так и подписал: «Названые сестры».

– Портрет из Тинвингс-хауса, – прошептала Деметра.

– Там его повесили, – подтвердила Вильгельмина. – И…

– С этого момента начались все беды, – хрипло проговорил Томас. – Этот портрет стал началом конца.

– Прознала Азурия-мерзавка о том, что Дельфина ждет ребеночка, и начала свои козни строить, – вернулась к рассказу цыганка. – Ребеночек тот от Томаса был, разумеется.

Подговорила она первым делом Ионику. Да так подговорила, что сделалось с ней что-то не то. Возомнила вдруг Ионика, что любит она Томаса, и будто Томас влюблен в нее, а не в Дельфину.

– Мы провели с Ионикой ночь вместе, – мертвенным голосом сообщил Томас. – В крошечной спальне над мастерской Уильяма Далгарта. В то время мы часто там бывали, заглядывали в гости и просто на чай, интересовались ходом работы. Я хорошо дружил с Уильямом и его сыном, Эдуардом. Та мастерская на холме была убежищем не только Ворона, но и нашим маленьким убежищем.