Читаем Свет тьмы. Свидетель полностью

— Разгадала я тебя, племянничек. Померещилось тебе, будто тепленькое местечко нашел, где можно прочно угнездиться. А Маркета тебе в этом вроде бы пользу должна принести. Я бы сей момент выбросила тебя вон, если бы не была убеждена, что ты здесь по воле божьей. Видно, тебе судьбою предназначено подвергнуть нас наказанию, которое бог нам определил. Не настолько я безумна, чтобы противиться господу, попробую смягчить его. Дурной глаз у тебя, тут сомнений нет. Двадцать пять лет прожила я с мужем в мире и согласии. Ты у нас только год, а между нами пропасть, которая навряд ли когда закроется. Твоя ли в том вина? Пусть бог нас рассудит. Знаю лишь, что ты на этом нажился и хотел бы наживаться впредь. Но запомни — пусть дядя покровительствует тебе, сколько угодно, но Маркета не будет твоей жертвой. Сиди себе целыми днями рядом с ней, пожирай ненасытными глазами, но получить ты ее никогда не получишь. Никогда, слышишь?

Она легонько теребила меня, подчеркивая каждое свое слово, а кончив, оттолкнула от себя. Меня охватило отчаянье, от слабости подогнулись колени. Я с мольбою сжал руки, теперь уже не притворяясь и не играя, и выкрикнул:

— Но, тетя, я ведь ее люблю!

Не знаю почему, но ее взгляд вызвал в моей памяти давно забытый образ учителя Зимака, когда он сказал мне: «Но плевать-то в него не надо бы».

— Неужели ты хоть кого-нибудь любишь?

Один за другим она вколачивала в меня, будто гвозди, безжалостные слова!

— Тебя гложет червь. Я вижу его в твоем взгляде и знаю, что, приложи я ухо к твоей груди, услышу, как он точит твое сердце. Такой человек никого любить не может.

Она ушла, а я еще долго не двигался с места. И, кажется, ни о чем не думал. Только уронил голову на грудь. Слушал, что творится с моим сердцем! С червоточиной человек. С изъяном.

VI

Дядя пригласил меня пойти с ним на концерт. Его интересовал Ян Болеслав Кленка, молодой пианист-виртуоз и композитор. Консультанты горячо рекомендовали его дяде: дескать, исключительный талант, от которого можно ожидать очень многого. Ученик великих мастеров, он недавно вернулся из большого турне по России, Германии и северным странам, оглушительная его слава эхом прокатилась по страницам наших газет. Сегодня впервые после своего возвращения он играет в Рудольфинуме[11]. В программе — Шопен, Бетховен, Сметана и собственные сочинения. Последние особенно любопытны дяде, их партитуры лежат у него на столе, поскольку готовится их издание.

Фиакр провез нас коротким путем с Карловой улицы до Рудольфинума. Дядя сидел рядом с тетей, а Маркета — подле меня. Милосердная тьма, лишь чуть-чуть подкрашенная лимонным соком газовых фонарей, пролегла между нами, и грохотанье колес по неровной мостовой заглушало наше молчание. Маркета легонько дрожала, я не думаю, что ей было холодно, просто в ней вибрировали крылья молодости. Она еще умела воспринимать реальность, как сон, и наяву двигаться, словно во сне. Огромный зал, залитый светом, множество нарядно одетых мужчин и женщин, шум голосов, смех и, наконец, — музыка. Все это она живо представляла себе уже теперь, сидя во тьме тряского фиакра. А когда мы прибудем на место и зазвучит музыка, тогда она снова отправится куда-то, но будет бродить уже по иным местам, может, по лугам или садам, — где так хорошо мечтать, идя рука об руку с непонятным и неназванным желанием.

Нас проводят в ложу с правой стороны. Партер под нами уже почти полон; иногда кто-то поворачивается в нашу сторону и улыбается в знак приветствия. Тетя с великим напряжением играет роль жены крупнейшего пражского музыкального издателя. Она надела маску благосклонной, всем довольной и приветливой женщины, которую тут же снимает с себя, и с трудом пробуждается для нового проявления жизни. Бедная тетя! Она непреложно убеждена, что каждой улыбкой, которую она выдавила из себя, она становится соучастницей греха и отвращает воздействие нескончаемых молитв, назначение которых — отвести наказание. Когда, войдя в ложу, я помог ей снять пальто, она едва на меня взглянула, и быстрый взгляд ее как бы сказал при этом: «Ну, поглядим, чего ты пыжишься. Напрасно стараешься, племянничек, между нами все кончено». Теперь она делает попытку не смотреть в мою сторону, и это искушает меня то и дело наклоняться к ней и напоминать о себе любезными пояснениями, в ответ на которые она едва цедит сквозь зубы нечто односложное.

Перейти на страницу:

Все книги серии Зарубежный роман XX века

Равнодушные
Равнодушные

«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы. Разговоры, свидания, мысли…Перевод с итальянского Льва Вершинина.По книге снят фильм: Италия — Франция, 1964 г. Режиссер: Франческо Мазелли.В ролях: Клаудия Кардинале (Карла), Род Стайгер (Лео), Шелли Уинтерс (Лиза), Томас Милан (Майкл), Полетт Годдар (Марияграция).

Альберто Моравиа , Злата Михайловна Потапова , Константин Михайлович Станюкович

Проза / Классическая проза / Русская классическая проза

Похожие книги

Волшебник
Волшебник

Старик проживший свою жизнь, после смерти получает предложение отправиться в прошлое, вселиться в подростка и ответить на два вопроса:Можно ли спасти СССР? Нужно ли это делать?ВСЕ афоризмы перед главами придуманы автором и приписаны историческим личностям которые в нашей реальности ничего подобного не говорили.От автора:Название рабочее и может быть изменено.В романе магии нет и не будет!Книга написана для развлечения и хорошего настроения, а не для глубоких раздумий о смысле цивилизации и тщете жизненных помыслов.Действие происходит в альтернативном мире, а значит все совпадения с существовавшими личностями, названиями городов и улиц — совершенно случайны. Автор понятия не имеет как управлять государством и как называется сменная емкость для боеприпасов.Если вам вдруг показалось что в тексте присутствуют так называемые рояли, то вам следует ознакомиться с текстом в энциклопедии, и прочитать-таки, что это понятие обозначает, и не приставать со своими измышлениями к автору.Ну а если вам понравилось написанное, знайте, что ради этого всё и затевалось.

Александр Рос , Владимир Набоков , Дмитрий Пальцев , Екатерина Сергеевна Кулешова , Павел Даниилович Данилов

Фантастика / Детективы / Проза / Классическая проза ХX века / Попаданцы
Право на ответ
Право на ответ

Англичанин Энтони Бёрджесс принадлежит к числу культовых писателей XX века. Мировую известность ему принес скандальный роман «Заводной апельсин», вызвавший огромный общественный резонанс и вдохновивший легендарного режиссера Стэнли Кубрика на создание одноименного киношедевра.В захолустном английском городке второй половины XX века разыгрывается трагикомедия поистине шекспировского масштаба.Начинается она с пикантного двойного адюльтера – точнее, с модного в «свингующие 60-е» обмена брачными партнерами. Небольшой эксперимент в области свободной любви – почему бы и нет? Однако постепенно скабрезный анекдот принимает совсем нешуточный характер, в орбиту действия втягиваются, ломаясь и искажаясь, все новые судьбы обитателей городка – невинных и не очень.И вскоре в воздухе всерьез запахло смертью. И остается лишь гадать: в кого же выстрелит пистолет из местного паба, которым владеет далекий потомок Уильяма Шекспира Тед Арден?

Энтони Берджесс

Классическая проза ХX века
О всех созданиях – мудрых и удивительных
О всех созданиях – мудрых и удивительных

В издании представлен третий сборник английского писателя и ветеринара Джеймса Хэрриота, имя которого сегодня известно читателям во всем мире, а его произведения переведены на десятки языков. В этой книге автор вновь обращается к смешным и бесконечно трогательным историям о своих четвероногих пациентах – мудрых и удивительных – и вспоминает о первых годах своей ветеринарной практики в Дарроуби, за которым проступают черты Тирска, где ныне находится всемирно известный музей Джеймса Хэрриота. В книгу вошли также рассказы о том, как после недолгой семейной жизни молодой ветеринар оказался в роли новоиспеченного летчика Королевских Военно-воздушных сил Великобритании и совершил свои первые самостоятельные полеты.На русском языке книга впервые была опубликована в 1985 году (в составе сборника «О всех созданиях – больших и малых»), с пропуском отдельных фрагментов и целых глав. В настоящем издании публикуется полный перевод с восстановленными купюрами.

Джеймс Хэрриот

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика