Свет тысячи звёзд

Бен выглядит так, будто я предложила ему откусить лимон, но принимает свою участь. Кажется, сегодня хороший день. Даже его наряд выглядит вполне прилично. Как и каждое утро в течение недели, на завтрак Фрут Лупс с молоком. Отдельно друг от друга. Три четверти тарелки занимают хлопья для завтрака. Стакан молока стоит рядом. Я ставлю все перед Беном, и он прощает меня за то, что я поставила стакан слишком близко к тарелке. Он поправляет все и начинает сортировать колечки. Этим он будет заниматься какое-то время. Я быстро принимаю душ и иду одеваться. Когда я возвращаюсь на кухню, перед Беном на столе лежат пять примерно одинаковых кучек колечек. Тарелка пуста, но он не ест.

Я сажусь рядом с ним за стол и смотрю на него.

– Что случилось, Бен?

Он возводит глаза к потолку и трижды глубоко вздыхает.

– Слишком мало сиреневых, – наконец отвечает он, и его голос слегка дрожит.

Я встаю и достаю горсть сиреневых колечек из коробки, стоящей на кухонной полке. Кладу по одной на сиреневую кучу, пока он не перестает раскачиваться. Этого достаточно. Лишние колечки я убираю обратно в коробку. Довольный Бен начинает есть. Всегда одну кучку за другой. Сначала четыре кольца. Потом глоток молока. Я смотрю, как он ест, желая, чтобы все проблемы так же легко решались.

После того как он заканчивает с завтраком, я убираю посуду и оставляю его в саду, где он сразу устремляется к качелям. Мои занятия сегодня начинаются только после полудня, поэтому я устраиваюсь на веранде, чтобы присмотреть за братом и позаниматься. Мама все еще в больнице. Она взяла двойную смену, чтобы сегодня вечером остаться с Беном, когда я пойду на вечеринку. Я не выйду из дома, пока он не будет в постели. Наверное, мама заснет еще раньше, чем брат. Двойные смены тяжелые и полностью нарушают ритм. Тем не менее, она настояла на том, что хочет сделать это для меня. Она думает, что я встречаюсь с Дженной и моими новыми друзьями. Все они будут там. Но не поэтому я так жду вечеринки. Я снова смотрю на экран. Никаких вестей от Эша. Покусываю карандаш и переворачиваю телефон экраном вниз. Это ничего не должно значить. Существуют тысячи причин, почему он мне не отвечает. Мы увидимся сегодня вечером, а к тому времени я закончу с учебой и буду достойна маминой жертвы.

Глава 32 Эштон

Эмма вернулась в больницу. Это плохо. Так плохо, что я не смог там больше оставаться. Я ездил по городу на метро. Без цели. Без плана. Пока в один момент не приехал в Джерси. Я знаю, что должен был вернуться. Позвонить родителям. Но вместо этого просто сидел на краю парка Либерти, смотрел на воду и пытался стряхнуть печаль. Ужасное чувство одиночества. Хотя я не один. У меня есть все. Семья. Деньги. Чрезвычайно большой дом (даже по нью-йоркским меркам). Папа – адвокат. Мама раньше работала бизнес-консультантом в офисе, а теперь перешла на фриланс, чтобы заботиться об Эмме. У каждого в семье есть свое место. Мое – быть братом Эммы.

Мне известно об этом. Но кем я буду, когда ее не станет? Возможно, наконец перестану быть невидимым. Я убиваю темную часть себя, которая шепчет мне такой бред. Я люблю Эмму и ненавижу себя за такие мысли. За жалость к себе, которая загнала меня в Джерси. Я в порядке. Эмма нет. Все так просто. Поэтому абсолютно неуместно строить из себя унылого человека и ныть из-за своего трагически щедрого состояния.

Когда становится невыносимо холодно, я встаю и отправляюсь домой. Как можно тише открываю дверь квартиры. Сейчас пять утра, и папа надерет мне задницу, если поймает с поличным. И вполне заслуженно. Последнее, что им сейчас нужно, – лишняя тревога обо мне, когда я всю ночь играю в одинокого всадника. Я осторожно толкаю дверь и закрываю глаза, когда замок отправляет по дому предательски громкий звук. Пока все тихо. Может быть, мне удастся пробраться в свою комнату и завалиться спать до того, как папа заметит меня.

Прекрасная мысль. Но прежде чем я успеваю исчезнуть, он появляется в дверном проеме кухни. Я готовлюсь к грозе, которая вот-вот собьет меня с ног.

– Доброе утро, Эш, – вместо этого говорит он. – Тоже хочешь кофе?

Я растерян, но достаточно изворотлив, чтобы это не было заметно. Просто киваю и следую за ним на кухню.

– Ты уже встал? – он смотрит на часы. – Всегда думал, ты соня.

Он думает, я все время был здесь. Это хорошо. Это избавляет его от беспокойства. И меня от четвертования. Тогда почему мне хочется крикнуть ему, что я отсутствовал всю ночь? Почему мне вдруг захотелось, чтобы он, черт возьми, беспокоился обо мне, заметил, чем я занимаюсь? Это глупо. Дело вовсе не во мне.

– Было бы здорово, – бормочу я и следую за ним на кухню. Я стягиваю с головы шапку и кладу ее на обеденный стол.

Папа наливает мне чашку кофе и ставит ее передо мной. Затем он садится напротив меня.

– Я сейчас снова поеду в больницу. Мы нужны Эмме. Не хочешь со мной?

Мне нужно в школу. Я делаю глоток и бросаю через край чашки короткое «да». Не похоже, что старое правило о важности школы все еще действует. Ничего больше не имеет значения.