Свет тысячи звёзд

Я сижу в приемном отделении больницы Святого Патрика и жду, когда врачи разрешат Бену отправиться домой. Жду, когда приедет мама. Полиция уже сообщила ей о случившемся. Она написала заявление о пропаже Бена после того, как не нашла его рано утром в постели, поэтому ее уведомили сразу после аварии. Жду, когда утихнет боль от потери Эштона.

Каждый раз, когда открывается дверь, я поднимаю взгляд, а затем снова начинаю жевать кожу большого пальца, потому что это просто медсестра, идущая по коридору, или один из врачей, который находится на пути к своему следующему пациенту. В какой-то момент мама проходит через двустворчатую дверь и входит в приемную. Я так ждала ее. Она нужна мне и Бену здесь, но сейчас, когда она действительно стоит передо мной, я чувствую себя маленькой и невероятно виноватой. Я не знаю, что должна сказать.

Мама не связывалась со мной, не просила приехать домой. Она больше не хотела иметь со мной что-то общее после того, как я обрушила на нее все эти ужасные вещи. Кто может винить ее? Через несколько секунд я вскакиваю и все-таки направляюсь к ней. Я опускаю взгляд, стараясь не расплакаться из-за того, что разрушила абсолютно все.

– У него все довольно хорошо, – бормочу я. – Только сломана рука и небольшая рана на голове, – как будто это все упрощает. С Беном ничего не должно было случиться. Папа всегда говорил: «Все совершают ошибки, важно только то, что ты сознаешься и искренне извиняешься. Тогда почти все можно исправить». Я глубоко дышу, надеясь, что он прав, и собираю все свое мужество. – Прости. За все. Я никогда не должна была говорить те слова, никогда не должна была просто убегать. Я должна была присматривать за Беном и предотвратить этот несчастный случай, – движения моих пальцев отражают борьбу, которая происходит внутри меня. – Я пойму, если ты ненавидишь меня из-за этого, но, пожалуйста, мама, ты должна мне поверить, я не хотела этого. Ничего из этого. Ни смерти папы. Ни нашей ссоры. И прежде всего, чтобы пострадал Бен. – Я игнорирую мысли об Эштоне. Потому что ему нечего искать между мной и мамой. И потому что это слишком болезненно. – Я все исправлю, – даже если я не знаю, как это сделать.

– Харпер, – мягко говорит она. В ее голосе нет ни намека на гнев или упрек.

Я осторожно смотрю на нее. В глазах стоят слезы.

– Я же не ненавижу тебя. Как ты только додумалась до такого? Я никогда не смогу ненавидеть тебя, моя дорогая, – она убирает прядь волос с моего лица, которую сменили слезы на моих щеках. – Мы так по тебе скучали. Я по тебе скучала.

Я тихо всхлипываю.

– Но ты не звонила мне, не писала сообщений.

– Я хотела дать тебе время. Не давить на тебя. Я думала, что тебе это нужно после того, как я оказалась слишком строга к тебе. Я так переживала за тебя, что зашла слишком далеко.

Я бросаюсь в мамины объятия и вдыхаю ее успокаивающий аромат. На мгновение я снова становлюсь маленькой девочкой и выпускаю всю боль в ее свитер. Я плачу из-за Эштона. И Бена. И всего, что пошло не так и в чем я виновата. Мои пальцы впиваются в ткань, когда я цепляюсь за нее.

– Эй, шшш, шшш, – мама успокаивающе гладит меня по волосам и тянет меня к двум креслам, стоящим у стены. – С Беном все хорошо. У нас снова есть мы. Нет причин быть такой грустной.

Я киваю, но не могу перестать всхлипывать. Принимать ее любовь кажется неправильным. Как будто я обманом выкрала ее расположение. Я должна рассказать ей все, даже если она тогда, возможно, оттолкнет меня. Тем не менее, мне пришлось несколько раз собираться с духом, прежде чем заговорить. Голос слабел из-за страха, что после правды об Эштоне я могу потерять и ее.

– Я колебалась. Только из-за этого Бен пострадал, – безэмоционально выдавливаю я.

Мама слегка отстраняется и пронзительно смотрит на меня.

– Бен пострадал, потому что он не такой, как другие дети, и мир внушает ему страх, – категорически отвечает она. – Не из-за тебя.

Она не понимает. Я делаю глубокий вдох. И мои всхлипы рассекают тишину больницы.

– Я скрывала от Эштона, что у Бена аутизм. Потому что думала, что он не сможет справиться с этим, – и правильно. Я игнорирую холод в груди, боль, ползущую по моему телу. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на маме. – И когда Бен появился в кампусе… – я останавливаюсь и зажмуриваюсь. – Я всерьез задумалась не помогать ему. Я медлила, потому что не хотела, чтобы о нем узнал Эштон. Если бы я среагировала раньше… – это звучит так же скверно, как и предполагалось. Я поистине ужаснейший человек.

Мама берет меня за руки.

– Ты в самом деле веришь, что, если бы ты была быстрее, ты смогла бы предотвратить несчастный случай? – она слегка качает головой. – Конечно, такое возможно. Но точно так же, возможно, его сбила бы другая машина, если бы ты подошла к нему раньше. Возможно, тогда он бы не отделался так легко, – мама проводит по волосам и целует меня. – Ты не несешь ответственности за все, что происходит, Харпер. И за Бена, если уж на то пошло, ответственна я. Все эти годы я слишком много от тебя требовала, возложила слишком много обязанностей. Мне наконец-то стало это ясно.