Свет утренней звезды

Вечный мнется, словно что-то напряженно обдумывает в своей пустой голове. — Вы упустили свой момент. У меня уже есть друг. Вы — мой хозяин.

Потрясающе. Кажется, меня только что недвусмысленно послал дух.

— Значит, если бы я назвал тебя красивым, и предложил дружить, как Эя, ты тоже готов бы был отправить Антариона к драгу, и исполнял бы мои просьбы просто так?

— Дело не в вас, — тихо и грустно произносит Аэр. — А в ней, — золотая голова мягко кивает в сторону спящей синеглазки. — В ней что-то есть… Что-то особенное, идущее из глубины ее ярких, как звезды глаз. Чистая душа. Она не способна на предательство и обман. Она не станет пользоваться моей дружбой в грязных целях. И, кстати, вас она тоже считает красивым.

— Что? — я потрясенно перевожу взгляд на мою златокудрую тэйру.

— Сказала, что вы красивый, сволочь, но не на столько, чтобы нравиться духам. Поэтому, я между вами и ей выбираю ее. Она красивая, и она мне нравится.

Я не удерживаюсь и прыскаю со смеху.

— Тише. Разбудите, — шикает на меня дух, скосившись на Эю.

— Ладно, защитник. Принеси из ее комнаты всю одежду сюда. И не смей больше никогда отпускать ее куда-либо полуголую.

— Сами виноваты. Вас никто не заставлял рвать ее платье, — фыркает Аэр.

— Аэр! Ты обнаглел!? — нет, это, уже ни в какие ворота не лезет: меня еще дух не учил уму разуму. — Похоже, что ты выпал из доверия. Приставлю следить за женой Сиэма или Каана.

— Ей не нравится, когда за ней следят, — обиженно заявляет золотой. — И когда хватают когда без спросу, тоже не нравится.

Невероятно, да вечный просто кладезь информации. Надо только уметь ее из него осторожно выудить. Нет, пожалуй, не стану менять его на Сиэма. Кажется, мне начинает нравиться дружба синеглазки с Аэром.

Вечный возвращается спустя мгновенье с ворохом одежды для синеглазки, бросая его возле меня на пол.

— Разложи ее в шкафу, это приказ, — лицо золотого приобретает серебристый оттенок.

— Я дух, а не вирра, — возмущенно шипит Аэр, брезгливо подцепляя кружевную тряпочку и забрасывая ее на полку.

Так ему и надо, будет знать в следующий раз, как со мной связываться.

— Так о чем Эя просила богов? — вытаскиваю из кучи полупрозрачный сартан и протягиваю его духу. — Ответишь, и я не стану говорить твоей подруге, что ты рылся в ее нижнем белье.

Аэр изумленно замирает, потом тяжело вздыхает:

— Просила у богов защиты от вас.

— От меня? — у меня внутри все обрывается, затягиваясь узлом. — Она боится меня?

— Не вас, — отводит глаза Аэр. — Себя рядом с вами.

— Ступай, — потеряно шепчу вечному. — Нет, подожди, — сартан все еще зажат в моей руке, и я отбрасываю его в сторону. — Найди для нее пару брюк и рубашек. Эта одежда совершенно не подходит для путешествий между мирами.

Аэр кивает, растворяясь в сумраке, а я возвращаюсь в постель к моей златокудрой тэйре, напряженно всматриваясь в ее такое спокойное во сне лицо. Слова Аэра поселяют в моей душе тревогу. Просила защитить от меня? Зачем? Разве могу я причинить ей боль? Или могу?

В голове всплывают события предшествующие ночи, и я начинаю ненавидеть себя за свою несдержанность. Проклятая ревность довела меня до крайности. И если бы не синеглазка, черная бездна, пожиравшая мою душу, поглотила бы нас обоих. Я болван. Я чуть было все не испортил. А хуже всего, что я ни о чем не жалею. Может ли внезапно прозревший слепец жалеть, что увидел свет? Она — мой свет, путеводная нить во мраке. Я не жалею, что целовал ее нежное тело, оставляя на нем следы своего безумства, не жалею, что едва не сошел с ума, когда она отвечала на мои поцелуи, не жалею, что сделал своей. Жалею, что не могу повторить это снова. Нет, не так. Могу. Хочу. И сделаю это, только не сейчас. Раз ты так не любишь, когда тебя хватают без спроса, я попрошу. Попрошу так, что ты не сможешь мне отказать, ма эя.

****

Солнечный луч скользит по моим еще закрытым и неподъемным векам, мешая досмотреть остатки сна, провалившись в утреннюю полудрему. Тело тяжелое, непослушное, все мышцы гудят, будто я вчера весь день носилась с сарнами по лесу. Противный луч упрямо лезет в глаза, пытаясь разбудить, и я недовольно морщусь, желая избавиться от настойчивого зануды. Внезапно набегает тень, она прогоняет досаждающего мне озорника, укутывая в спасительный туман полумрака. Нежный ветер осторожно перебирает пряди моих волос, баюкая и лаская. Блаженная улыбка ползет по моему лицу — так хорошо, уютно, тепло. Я копошусь в кровати, как воробей в пыли, желая зарыться поглубже в мягкость постели, и натыкаюсь спиной на горячую, твердую стену. Приоткрыв глаза, спросонья не сразу понимаю, что свет закрывает огромная ладонь Ярла, повисшая, словно лист эграпа, перед моими глазами, а стена позади и есть он сам, собственной персоной. Первый раз в жизни я просыпаюсь в постели не одна. С мужчиной. Эгла, хочется провалиться сквозь кровать, вспоминая, что я делала с этим мужчиной вчера. Что-то теплое и мягкое касается моего затылка, я резко разворачиваюсь, сталкиваясь нос к носу с внимательно разглядывающим меня Ярлом.