Свет утренней звезды

Он не ответил, просто грустно улыбнулся, обнял крепче, и снова спрятал свое лицо у меня на плече. Сильный, жестокий, непобедимый воин покорно склонил предо мной свою буйную голову, смиренно ожидая от меня малейшего жеста ласки. Что я чувствовала к нему в тот момент? Не знаю. Его история засела у меня в сердце острой занозой. Я все думала, что было бы, если братья Антариона Эллера не решили уничтожить его и захватить власть? Кем был бы сейчас Ярл? В любящей и счастливой семье вряд ли бы он был тем, кем стал. Какой бы была моя жизнь? Жила бы сейчас на Нарии, и скорее всего мне не пришлось бы выходить замуж за Тайрона. Однажды, я встретила бы человека, которого полюбила всем сердцем, и никогда не узнала бы, что где-то, на краю бесконечного спектра, существует мир всесильных богов, в котором живет мужчина, с глазами цвета оплавившегося серебра, умеющий своими поцелуями обращать слезы в драгоценные камни. От этой мысли сердце вдруг болезненно сжалось. А что было бы, если бы мы встретились тогда? Так много «если бы»… И ни одного шанса на счастливый исход теперь. Мне было жаль и его и себя, наши жизни, разрушенные жестокой рукой, и мне было жаль, что ничего уже невозможно исправить. Я осторожно провела ладонью вдоль линии его сгорбленной спины, почувствовав, как напряглись все его мышцы одновременно. Ярл медленно расправил плечи, заглянул в мои глаза, а потом осторожно коснулся губами моих. Невесомо, легко, нежно, словно дотронулся пушинкой. Еще раз…и еще раз. И снова, размыкая мои губы, проникая в мой рот, поднимая внутри меня жаркую, бьющую через край волну неведомых мне доселе чувств. Его руки ласково зарылись в мои волосы, притянули ближе. Он целовал меня… исступленно-нежно, томительно, надрывно, словно это были не поцелуи, а какая-то отчаянная мольба на грани помешательства. И я не выдержала, просто обвила могучую шею руками, ответив на его будоражащее душу безумство со всей нежностью, на какую была способна. Все исчезло. Размылось и истаяло туманом. В мире ненужных слов остались только наши поцелуи и внезапно расцветшее над нами каменное древо, осыпающее нас золотым волшебным дождем.

****

Я умирал от ее прикосновений. Умирал и рождался заново. Она целовала меня, отвечала на мои поцелуи так трепетно, так нежно, что дерево расцвело, принимая искренний дар наших сердец. Я рассказал ей о себе всю правду, но так и не добился от нее хоть какой-нибудь истории в ответ. Ее слова так больно ранили. Почему мне так больно, когда вижу слезы и ненависть в ее ярких, словно звезды, глазах? Что ты скрываешь от меня моя синеглазая девочка? Какую страшную тайну хранишь, что так боишься мне сказать? Кто тот человек, что пообещал тебя забрать у меня? Забрать!? Внутри меня все переворачивается и вопит. Не отдам! Она моя… Моя. Убью. Изничтожу. Сотру в песок любого, кто притронется к ней хоть пальцем. Моя Эя, понимаешь ли ты, какой властью надо мной обладаешь? Понимаешь ли, что иду на зов твоих губ и глаз, забывая, кто я? Отец, знал ли ты…? И если знал, то зачем лишив чувств, заставляешь, так мучатся теперь?

Моя Эя уснула. Уснула согретая, моим теплом. Отнес в спальню. Целовал ее холодные руки, грел дыханьем ледяные ступни, пока сонная и податливая она не разомлела в моих руках. Как мог вечный позволить ей в таком виде отправиться в храм? Как она вообще смогла заставить его это сделать? Осторожно укладываю синеглазку на постель, кутая в теплый плед.

— Аэр? — дух медленно просачивается сквозь стену, застыв на поверхности огромным колышущимся силуэтом. Мне кажется, или он и правда улыбнулся, заметив спящую Эю, по-детски, сложившую ладошки под щеку?

— С каких это пор ты подчиняешься чужим приказам?

Дух недовольно морщится, а затем огорошивает меня своим ответом. — Приказывают хозяева. Друзья просят. Я могу не подчиняться чужим приказам, но не могу отказать в просьбе другу.

Я не нахожу слов. Синеглазая плутовка и здесь нашла лазейку, обведя вокруг пальца самого Анрариона Эллера. Он просто не предусмотрел такой возможности. Никто и никогда не додумался бы предложить дружбу Вечным, они привязаны к хозяину магией крови и подчиняются только его приказам.

— И о чем твоя подруга просила богов? — тихо интересуюсь я.

Вечный воротит от меня свое золотое лицо, потом косится на Эю. — Я имею право не разглашать тайну друга.

— Значит, не скажешь? — злюсь я.

— Не скажу, — упирается дух.

Разговор бесполезен: понимаю, что дух между службой и дружбой выберет явно не мой вариант. И похоже, ему это начинает нравиться.

— Ладно, — обреченно вздыхаю. — Тогда скажи мне, как друг другу, чем она тебя купила?

Аэр смотрит на меня недоуменно, затем смущенно опускает глаза. — Она сказала, что я красивый.

— И все!? И поэтому ты позволяешь ей вить из себя веревки?

— Вы на себя посмотрите, — недовольно кривится вечный. — Кто бы говорил.

— Нет, я понять хочу. Я знаю тебя с детства, но ты всегда закладывал меня отцу, когда он требовал ответа. Почему?

— Вы не предложили мне дружбу, — чопорно отвечает вечный.

— А если предложу сейчас?