Свет утренней звезды

— Ты так сладко спишь, синеглазка, — уголки его губ приподнимаются в ленивой усмешке, и в серебряных глазах вдруг вспыхивают яркие искры. — Не хотел тебя будить.

— Вот и не будил бы, — огрызаюсь я, собираясь отвернуться от него и быстро вылезти из кровати.

Рука Ярла быстро перехватывает меня поперек талии, осторожно и настойчиво притягивая к нему так близко, что мне приходится выставить вперед ладони, чтобы не коснуться грудью его обнаженного тела.

— Разве тебя разбудил я? — жаркий шепот Ярла проходит теплой волной у моего виска и у меня начинает кружиться голова от бархатных, топких ноток, скользящих в его голосе. — Разве так должен будить муж свою жену? — я вспоминаю почти такие же свои слова, сказанные ему вчера, и меня начинает заливать краска стыда.

— Вот так, — пальцы Ярла нежным ветром пробегают по моей щеке, обводят контур моих губ, зарываются в волосы на затылке, а затем его губы начинают неспешное путешествие по моему лицу. — Вот так, — хрипло приговаривает он, воздушно и невесомо целуя мои глаза, лоб, брови, нос, губы. Мотыльки в моем животе взмывают вверх потревоженным одуванчиком, разлетаясь по ставшему вязким, словно воск, телу, алыми искрами света.

Ничего не могу с собой поделать, но когда этот мужчина начинает меня целовать, меня предает и мое тело, и мой разум. Отключаются все мысли и чувства, кроме безотчетного, животного желания, чтобы он не останавливался. Потому что в его поцелуях и объятиях я проживаю другую жизнь: яркую, завораживающую, лишенную стыда и сожалений, наполненную воздухом и огнем. Там нет горя и боли, нет сомнений и страха, нет лжи и раскаяния. Есть только я, Эя — свободная, как ветер, парящая в облаках дикой птицей.

— Ты хочешь меня, моя Эя, — тихо смеётся в мою шею Ярл, проводя влажным языком по ямочке у ключицы, запуская свою бесстыжую руку между моих сомкнутых ног.

— Не хочу, — отталкиваюсь от него ладонями. — Отстань от меня.

Моей силы недостаточно, чтобы вывернуться из нежных цепей его рук. Он лишь посмеивается, глядя на то, как я трепыхаюсь, раскрасневшись, увиливая от его поцелуев. Наконец глупая игра ему надоедает, и он придавливает меня к кровати, закрывая собой все пространство вокруг.

— Нам надо поговорить, ма эя, — серьезно и как-то очень спокойно произносит он.

— Наговорились уже, — бурчу я. — Больше нет желания.

— И тем не менее тебе придется меня выслушать, — Ярл поднимается, отпуская меня из своего плена. — Саарэн.

Золотые морды Каана и Сиэма выползают из стен, почтительно склонив головы.

— Принесите нам поесть.

Духи исчезают, а Ярл поднимает с кресла возле стены какую-то одежду и протягивает ее мне. — Одевайся, синеглазая, если я правильно все рассчитал, у нас не так много времени.

Я злюсь. На него, или на себя — не знаю. Меня бесит, что Ярл ходит вокруг безмятежный, непробиваемый, как ледяная глыба, а я до сих пор горю огнем от его поцелуев. Оделся бы сам, что ли. Нет сил смотреть на его голый торс, играющий мышцами при каждом его движении. — Сам оденься, — запускаю в него оставленным мне барахлом, сердито кутаясь в простыню.

— Понятно, — как-то подозрительно тихо произносит он, а затем делает мгновенный выпад в мою сторону. Простыня улетает вверх рассерженной птицей, Ярл сдергивает меня с постели, усаживая себе на колени, зажимая мои ноги своими. Я не успеваю возмутиться, как мне через голову натаскивается рубаха, руки настойчиво засовываются в рукава, потом, как-то длинно и прерывисто выдохнув, Ярл начинает затягивать у меня на груди шнуровку. Это превращается в какую-то пытку. Его пальцы возятся с веревками, то и дело касаясь моей кожи, и от этих прикосновений хочется выть. Я начинаю ерзать у него на коленях, и вдруг понимаю, что все его спокойствие такое зыбкое и напускное, как колышущийся над водой туман, потому что моё бедро упирается в его возбужденное мужское достоинство, красноречиво свидетельствующее, что ему сейчас не лучше, чем мне. Закончив с рубахой, он берет брюки, но я выхватываю их у него из рук, не давая продолжить.

— Я сама, — не отрываясь смотрю в его сосредоточенное лицо. Ярл почему-то облегченно вздыхает, выпускает меня из своего захвата, осторожно поставив на ноги. Пока я натягиваю штаны, он, повернувшись ко мне спиной, надевает тунику, нагрудник, застегивает на руках высокие кожаные браслеты, а затем затягивает на поясе широкий ремень с тантором. Резко повернувшись, Ярл окидывает меня с ног до головы оценивающим взглядом, и видимо найдя мой внешний вид удовлетворительным, щелкает пальцами. Сквозь стены начинают просачиваться золотомордые, уставляя круглый стол у кровати блюдами с едой и фруктами.

— Ешь быстрее, — он наливает в высокий кубок сиреневую жидкость из стеклянного кувшина, потом протягивает мне. — Твой любимый, — насмешливо произносит Ярл. — Только на голову выливать его не надо.

— На твою? — невинно спрашиваю его. Понюхав напиток, понимаю, что это сок тапранов, которыми я красила волосы. Отпив глоток, ехидно сообщаю своему ухмыляющемуся супругу: