Свет в джунглях

И это печальное известие так не вяжется с его улыбающимся белозубым ртом, с его пышущей здоровьем фигурой, что доктор не может не улыбнуться ответно. Жизнелюбец Лунонга, наверное, простит ему эту неуместную улыбку.

— А НʼКендью жив? — спрашивает доктор.

— НʼКендью покинул эти места, как только уехал Оганга. Он очень тосковал по тебе. Так говорил Мадемба.

— А Мадемба?

— Тоже уехал, — отвечает Акага и вдруг становится серьезным. — Очень многие уехали из Ламбарене. Голод был большой. Умирали люди. Недавно стало легче. Теперь каждый, кто может держать в руках топор, работает в лесу. Я — тоже. Там дают это, — Акага указал на грубую цветную рубаху и синие рабочие брюки.

— А почему многие хижины заброшены?

— Хозяева оставили их и переселились в лес.

Доктор взял юношу под руку и, увлекая его за собой к поселку, спросил:

— Акага, а если бы я попросил тебя помогать мне строить госпиталь, ты бы согласился?

Акага отрицательно покачал головой.

— Ты же не лесоторговец, — словно извиняясь, сказал он. — Tы не сможешь платить мне деньги, давать одежду и муку для лепешек.

— Почему же не смогу? Ты посмотри, сколько товару доставила для меня «Алемба». И мне еще пришлют друзья из Европы. Ну, как?

— Я подумаю, Оганга, — ответил юноша и глубоко поклонился подошедшему к Швейцеру Ноэлю Джиллеспи.

— Это мой помощник, — сказал Акаге доктор.

— Твой помощник? — разочарованно произнес Акага. — А я думал, он — сын нашего хозяина. Хозяин ждет в гости сына из-за моря.

Доктор весело рассмеялся. Недоумевающему Ноэлю он пояснил:

— Акага принял вас за сына лесоторговца, а вы всего-навсего бедный студент.

Ноэль улыбнулся и протянул Акаге руку. Тот крепко пожал ее.

***

Отныне все дни начинались одинаково. Доктор и Ноэль торопливо завтракали и, чтобы успеть выехать до жары, быстро шагали к пристани. Здесь они садились в новую, недавно купленную доктором большую лодку и отправлялись в очередное «кругосветное путешествие», как шутя называл Ноэль поездки в поисках черепицы.

В это относительно прохладное утро Швейцер решил совершить дальний рейс в деревню Батанга, где у него еще до войны было много знакомых. Поездка до Батанги на веслах отняла более трех часов. Почти пятидесятилетнему человеку, конечно, трудно было работать веслом наравне с двадцатилетним юношей, но доктор и виду не показывал, что устал. И его самоотверженность была вознаграждена: едва только путники вышли на берег, как их окружили улыбающиеся, оживленно жестикулирующие люди. Доктору пожимали руки, поздравляли его с приездом, желали счастья, расспрашивали о фрау Елене. Ноэль отошел в сторонку и с волнением наблюдал эту необычную встречу.

Старейшина деревни начал было собирать девушек и юношей для ритуального танца в честь прибытия дорогого гостя, но доктор жестом остановил приготовления. Когда все повернулись к нему, он громко сказал:

— Чтобы восстановить госпиталь, мне нужна черепица. Дайте мне черепицу! Кто сколько может!

Старейшина развел руками.

— Оганга, мы рады помочь тебе. Но наши люди работают теперь в лесу и не обжигают черепицу.

— Я хорошо заплачу, — настаивал доктор.

Но старейшина тряс головой и твердил:

— У нас нет черепицы... У нас нет черепицы...

В это время к доктору подошел старик, который восемь лет назад привозил лечить в госпиталь внука. Он поклонился доктору и положил к его ногам пять черепиц. Уже через несколько минут черепиц стало семнадцать. Но старейшина продолжал твердить:

— В деревне нет черепицы...

Доктор взял старейшину за руку и нарочито строгим голосом произнес:

— Я не буду лечить тебя и твоих близких, раз ты не даешь мне черепицы!

Старейшина вздохнул.

— Пойдем, — сказал он. И они пошли от хижины к хижине, а за ними последовал Ноэль.

К полудню доктор и Ноэль смогли собрать в Батанге шестьдесят четыре черепицы. Пора было возвращаться в Ламбарене. Тщательно уложив в лодку груз, доктор и его молодой помощник попрощались с батангцами и отправились в обратный путь.

Примерно через полтора часа после отплытия на путешественников неожиданно обрушился сокрушительный тропический ливень. Тяжело нагруженная лодка начала наполняться водой, как стакан, поставленный под носик чайника.

Положение быстро становилось угрожающим. Швейцер оставил весло и начал вычерпывать воду шляпой. Лодка, которую вел теперь только Ноэль, сразу сбавила ход.

А ливень лил, не переставая. Причем не было в нем ни неистовства, ни задора: небеса методично отрабатывали отведенное им время. Дождь в любую минуту мог так же неожиданно перестать, как он полчаса тому назад начался.

Когда лодка начала зарываться носом, испуганный Ноэль закричал:

— Доктор, надо выкинуть черепицу, иначе лодка пойдет на дно!

Но Швейцер, не переставая работать потерявшей форму шляпой, как черпаком, в ответ только отрицательно покачал головой.