Свет в джунглях

Их приезд был для доктора лучшим предновогодним подарком. Приехавшие привезли свежие, самые свежие новости с родины: письма от жены и дочери, книги, газеты и рассказы о последних событиях в Страсбурге, Париже, Берлине. Доктор с горящими глазами слушал подробные отчеты о музыкальной жизни Парижа, о забастовках рабочих в Берлине. Когда кто-то из рассказчиков заметил, что в России умер Ленин, Швейцер сказал:

— Для русских его кончина — большое горе. Мой друг Ромен Роллан писал о нем очень тепло, с явной симпатией.

Приезд добровольцев-единомышленников вдохнул в доктора новые силы. В последнее время в госпитале создались невыносимо тяжелые условия работы: поток больных все возрастал. Сказывались последствия охватившего страну голода и сопутствующей ему дизентерии.

 С утра толпы больных заполняли госпитальную площадь. Поддержать какой-либо порядок в госпитале казалось невозможным. Если в 1913 — 1917 годах сюда приходили больные, в основном, из окрестных племен, говорившие на трех-четырех диалектах местного языка, то теперь пациентами госпиталя становились жители глубинных районов бассейна реки Огове, говорившие не менее чем на пятнадцати диалектах. Дело в том, что среди местного населения лесопромышленники уже не находили достаточного количества рабочих рук и вынуждены были контрактовать рабочих среди жителей более отсталых районов. Большинство этих бедняг, впервые в жизни познавших «прелести» подневольного труда, не могли перенести перемены климата (они происходили из области саванн и гор), жестокого обращения и весьма скудного пропитания. Число больных среди лесорубов катастрофически росло. Одни из них находили в джунглях могилу. Другие тайно бежали домой. А третьи попадали к белому доктору.

В таких условиях на помощь доктору пришли его коллеги.

Юная Матильда Коттман быстро завоевала всеобщую любовь и, главное, уважение пациентов. Не по возрасту строгая, требовательная и в то же время отзывчивая, она умудрялась поспеть всюду. Всегда спокойная, бесстрашно встречающая любые испытания, Матильда ассистировала доктору при операциях, готовила лекарства, ухаживала за тяжелобольными. Она в течение многих лет оставалась верной и неутомимой помощницей доктора.

Прямой противоположностью ей была Эмма Хойзкнехт. Мягкая, очень тактичная в обращении, она поначалу казалась незаметной. Но всюду, где она появлялась, словно по мановению волшебной палочки, тотчас же возникал радующий и согревающий сердца уют, даже в самом запущенном помещении поселялась красота.

Доктор Нессман оказался отличным специалистом и талантливым организатором, а хирурга Марка Лаутербурга африканцы быстро прозвали НʼЧинда, что в переводе означало: доктор Ничемнеустрашимый. Его операции проходили всегда с блеском, даже ампутации, против которых африканцы особенно возражали. НʼЧинда умел терпеливо разъяснить больному, что отказаться от ампутации — значит подчас отказаться от жизни.

***

В начале 1925 года страшный голод охватил всю область Огове. С каждым месяцем он становился все более жестоким. Госпиталь доктора Швейцера был крохотным островком относительного благополучия в море людских страданий.

Швейцер еще раз подсчитал свои продуктовые ресурсы и решил, что кое-что он сможет выделить для помощи окружающим Ламбарене селениям. Сам доктор и его посланцы разъехались по окрестным деревням. Но привезенные ими продукты оказались, естественно, каплей в море.

Доктор с удивлением наблюдал, что люди как бы оцепенели от горя. Он созывал наиболее уважаемых людей деревни и говорил:

— Почему вы сидите сложа руки? Почему вы ждете голодной смерти? Завтра же посейте быстрорастущий маис! Пусть те, кто может держать в руках оружие, сегодня же отправятся на охоту! Надо действовать!

Но старики качали головами: беду послали злые духи; если мы станем противиться их воле, будет еще хуже...

Сердце доктора разрывалось от горя и сострадания, но он ничего не мог поделать. Елене он писал: «К несчастью, беда делает человека здесь не находчивым, а, наоборот, робким».

Почти одновременно с обострением голода в Ламбарене и его окрестности пришла тяжелая эпидемия дизентерии. Начиная с июня, число дизентерийных больных постоянно возрастало.

— Как их изолировать? — мучился доктор над неразрешимой проблемой. — Ах, если бы госпиталь имел еще пару бараков! Можно было бы оборудовать их отдельными туалетами, чтобы дизентерийные бациллы не заражали чистые источники.

Отличным помощником в это трудное время оказался доктор Марк Лаутербург. Он принимал больных с утра до позднего вечера, и, несмотря на утомление, шутил:

— Мне кажется, сегодня к нам съехалось пол-Африки!..

ГʼМба, которому Джозеф перевел восклицание доктора Лаутербурга, принял его всерьез и со своей стороны заметил, покачав головой:

— Нет, в нашей Африке меньше людей. Эти, наверное, уже из соседней Африки приехали.

Джозеф схватился за живот:

— Ой, что он говорит: соседняя Африка! Ты, ГʼМба, думаешь, что Африк несколько?

— А то как же? — удивился ГʼМба.

Джозеф хохотал и не мог выговорить ни слова. Наконец, обращаясь к Лаутербургу, он выдавил из себя: