Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней

2. Благостояние монастыря еще более требует удаления из онаго подначальных, которые и сами приходят в состояние отчаяния и подают резкий пример безнравственности братиям, соблазняют их беседами злыми, послабляют их в благочестивых подвигах. Как попечение имеющия цель милосердия, столько похвальные для человека мирского, могут быть вредными для инока уединенного; так и пример порока и беседа злая несравненно резче действует на монаха, нежели на человека светского. «Я коже лютость, – говорит св. Исаак в 69-м слове, – объемлющая новопрозябающая, пожигает тако и беседа человеческая, корень ума наченший злаконосити злак добродетелей, и аще беседа по ине чесому убо воздержавающихся: понечесому же умаления мала имущих, вредити обыче душу, кольми паче беседа и видение невежд и буих да не реку мирских». Подначальный живя противу воли на Валааме не перестает скучать, негодовать на продолжительность службы, на строгость устава, суровость места, износить языком разврат и кощуны живущие в его сердце, уныние свое и расстройство переливать в душу ближнего. Ужасно и достойно сожаления образцем отчаяния служат два подначальные иеродиакона Иосиф и Матфей: никогда они не исповедаются и не причащаются Святых Тайн, никогда, ниже в светлый праздник Пасхи, нельзя их принудить придти в церковь: живут как чуждые Бога и веры, предаваясь гнуснейшим порокам. Лица их – подобные только случалось мне видеть между каторжными в Динабургской крепости – прочие подначальные, может быть, в других монастырях оказали бы более плодов исправления, нежели на Валааме. В отдаленных монастырях, скудных монашествущими, могли бы они нести некоторые обязанности и принесть себе и обществу хотя и малую пользу. Таковыми полагаю:

1. Иеромонаха Германа первого.

2. Иеромонаха Германа второго Черешнецкого.

3. Иеромонаха Ираклия.

4. Иеромонаха Варлаама.

5. Иеродиакона Сергия.

6. Монаха Палладия.

7. Монаха Иоакима.

8. Священника Сергия.

9. Диакона Иоанна Николаева-Сергиева.

10. Диакона Тимофея Вещезерова.

Сии десять братьев служат по духу бременем для Валаамского монастыря; в Олонецкой же и Вологодской губерниях, в коих обители мне известны, они могут быть даже нужны и полезны. Отбытие их для Валаамского монастыря нисколько нечувствительно: в оном имеются указного братства 45 человек кроме живущих по паспортам. Сверх того слух о удалении подначальных из Валаама скоро распространится по обителям Российским и многие ревнители подвижнической жизни при сей благой вести потекут в недра монастыря, славного удобностью своею к исполнению монашеских обетов. Что же касается иеродиаконов Иосифа и Матфея, то полагаю необходимым препроводить их в такие места, где бы над ними мог быть одиночный военный караул.

Вообще Валаам, лишенный штатных служителей военной команды, отдельного приличного места для содержания людей, предавшимся буйным страстям, не может быть исправительным и ссылочным местом, – и по мнению моему, существенно нужно исходатайствовать как для сей обители, так и других благоустроенных монастырей постоянное положение, коим бы воспрещалось помещение в оную людей порочной нравственности и подначальных. Для сих последних можно определить особенные монастыри на особенных правах по тому образу, как было в горе Синайской. Там, – описывает святой Иоанн Лествичник, в статье о покаянии, – находится отдельная от прочих обитель, называемая «темница», которая однако подчиняется монастырю, глаголемому: «светильник светильников». О сей же темнице говорит он в статье о послушании: «было место на единно поприще от великих тоя обители, отстоящая стража или темница, глаголемая неутешно, где никогда не было видно ни дымаиз пещи, ни вина, ни елея на трапезе и ничего кроме хлеба и мало былее не употреблялось. В сем месте игумен без всякого выхода заключает тех иже по вступлении в иночество какими нибудь грехами запутали. Он поставил над ними и наместника, мужа знаменитого, именем Исаака, иже от порученных ему, требовал почти непрестанной молитвы и возделывал древес много, из ветвей коих они для прогнания лености плели кошницы. Подобно сему установлению горы Синайской, где и ныне показывают место темницы, кажется можно было бы и в России некоторые монастыри предназначить для подначальных. По мнению моему в С.-Петербургской и Новгородской епархии к сему наиболее способны монастыри древние: Кириллов Большой и Иверский. Помещения в них много, стены высокие, штатных служителей по 25 человек; Кириллов находится в уездном городе, а Иверский восьма близко к городу, посему в случае нужды оба сии монастыря могут иметь постоянно военный караул из солдат внутренней страже, в сих городах находящихся. В Кириллове городская тюрьма помещена в монастырской стене и близ самых ворот, у коих по сей причине постоянно содержится гауптвахта.

Статья 3-я