Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней

С сожалением видел я совсем противный сему дух в Валаамском монастыре, где согласие утрачено, где иноки боятся, подозревают, поносят друг друга. От ссор и личностей возгорелись доносы, как в этом сознались сами доносчики. Что может быть для инока несвойственнее тяжбы, говорит святый Симеон Новый Богослов, между тем, как Господь повелел отдать и самую срачицу для избежания судилища! Вопиет ап. Павел к тяжущимся Коринфянам: «Отнюдь вам срам есть яко, тяжбы имаше между собою, почто непачо обидими есте? Почто непаче лишени бываете? Напрасно трубят Игумен Варлаам и монах Иосия, что они готовы на крест: это слова неопытности. «Не веруй, – говорит Небоявленный Василий, – в великих подвигах просиять тем, кои в малых скорбях малодушествуют». Гораздо ближе раздражительное состояние духа, в коем находятся доносители, смиренно назвать искушением; сознание в этом несколько раз взрывалось у отца игумена Варлаама в его беседе со мною. В первенствующей Иерусалимской церкви, повествует евангелист: гл. 4, ст. 35: «даяше коемуждо егоже аще кто требоваше». Не так думают о сем ревнители Валаамские: они, устраняя рассуждение, сию царицу добродетелей по единогласному признанию всех святых отцев, требуют буквальной безразборчивой общины, забыв, что в общежитии Апостолов «даяше коемуждо егоже аще кто требоваша». Сколько люди различествуют между собою крепостию телесного сложения, привычками насажденными воспитанием, умственными способностями, столько должны различествовать и своими нуждами. О сем подробно рассуждает Василий Великий в писаниях своих и запрещает ратовать естество.

Некоторый отец показывает общежитие земным раем, а добродетель – святое послушание – древом жизни посреди сего рая насаженным, от которого питащийся инок не умрет смертию греховною. Искусство монашеской жизни настоятеля, способность его с терпением и кротостию носить немощи ближнего, составляют необходимые условия к нему братии; доверие есть условие послушания, которое без доверенности превращается в лицемерие, пред глазами человекоугодливое и льстивое, за глазами ослушание и самочинность. Искреннего послушания мало заметил я в Валаамской обители.

Второю из жалких причин сего недостатка есть неправильное понятие о старцах и учениках. Никто не противоречит приведенному Игуменом Варлаамом примеру управления общежитием: он указывает на Моисея, управлявшего народом израильским при помощи 70-ти старцев. Но старцы должны быть помощниками настоятелю, а не составлять каждый отдельной партии, члены которой уже не хотят знать настоятеля и больше судьи его нежели подчиненные. Так на Валааме ученики пустынника схимонаха Амфилохия, в числе коих и монах Иосия, все находятся в сильном раздражении против Игумена.

Третьею равновесною по важности своей причиною полагаю самочиние, то есть многие из братии живут совершенно по произволу, берутся за высокие делания и впадают или в прелесть, или в пьянство, или прочие слабости. Таковы следствия неумеренного самочинного подвига, всегда сопряженного с высоким о себе мнением и презрением великого совета. «Крайности, – говорит преп. Моисей святым Кассиану и Герману, – обою старцу равно вредят: и избыток поста и насыщение чрева. Ибо уведехом некиих чревобесием непобежденных, безмерным же постом низверженных, и к той же страсти чревобесия поползнувшихся за преходящую от безмерного поста немощь». Относительно прелести, были на Валааме разительные случаи: при Игумене Иннокентие, некоторый самочинный подвижник, многими почитаемый за великого святого, видел различные явления якобы Ангелов и угодников Божиих. Однажды после такого явления взошел он на колокольню и егда братия выходили из трапезы, вдруг подвижник бросился с колокольни и, ударившись о помост, разбивается до смерти. Ныне не заметил и прельщенных в сильной степени, один монах Пахомий, нарядчик, показался лишь сомнительным. Во-первых, заметны в нем самолюбие и гордость в сильной степени; во-вторых, сказывает он, что чувствует в сердце сладость; в-третьих, следущее видение, о коем он мне сообщил, вполне есть видение прельщенного: отец Пахомий говорит, якобы он стал в церкви во время молебна, видел Игумена без лица и некоторый дух подошел к нему – Пахомию приказал: когда будешь подходить ко кресту, то возьми оный из рук игуменских своими руками и приложись, а из рук игуменских не прикладывайся. Когда сие Пахомий исполнил, то явилосъ в нем сильное сладостное чувство, что если бы дух приказал ему тут же прибитъ игумена, то он откатал бы его немедленно. Это собственные слова Пахомия.

Относительно устава, никаких важных перемен не сделано; если и сделаны, то такие, кои уставом церковным представлены воле настоятеля. Например, жалуются на воскресные утрени, кои по зимам отправляются вместо всенощных бдений: устав совершенно представляет сие воле настоятеля, говорит: «аще настоятель изволит».