Свет за окном

Стихотворение Софи живописало то обожание, с каким девочка относилась к брату. Так почему же Эдуард избегал о ней говорить? Что произошло между ними, преисполнившее его молчаливой печалью? Загадка. Положив конверт в сумку, Эмили взяла чемодан, мешки и в последний раз захлопнула дверь шато.

В тот момент, когда машина свернула на гравийную дорожку, ведущую к дому Жана, вдруг зазвонил мобильный. Увидев, что звонит Себастьян, она резко затормозила.

– Где ты был? Я чуть с ума не сошла! – охваченная сразу и облегчением, и яростью, закричала она в трубку.

– Милая, извини! Я оставил зарядку в Йоркшире, а батарейка в среду разрядилась!

– Себастьян, это не оправдание! Что, больше нет телефонов, чтобы связаться со мной? – кричала Эмили, не в силах себя сдержать.

– Я пытался! Правда! В четверг вечером я позвонил в Блэкмур-Холл, но никто не ответил – ты ведь уже во Франции.

– А почему ты не оставил мне сообщение на мобильном?

– Эмили, умоляю! Дай объяснить! Это все очень просто. Номер твоего мобильного у меня только в моем мобильном, а он разрядился, понимаешь? Поэтому я не мог позвонить, пока сегодня вечером не вернулся в Йоркшир и не включил зарядку.

– Ты мог бы позвонить Жерару. У него есть мой мобильный, – ее не переставало трясти.

– Но его номер у меня тоже только в мобильном, а мобильный сел! Эмили, ради бога, – продолжал Себастьян устало, – мне очень жаль, правда. Ну, извини. И, прежде чем ты спросишь, да, я искал зарядку в Лондоне, но телефон у меня такой старой модели, что в магазинах таких нет. Да и заниматься этим мне было некогда. В общем, назови это стечением обстоятельств. И больше мне сказать нечего, кроме того, что мне это будет уроком: надо продублировать все контакты в добрую старую записную книжку. А потом, какие, собственно, еще могли быть причины тому, что я не звонил?

Его словам нельзя было отказать в здравом смысле, и это пресекло дальнейшие всплески эмоций Эмили. В самом деле, какие еще могли быть причины?..

– Ты не представляешь, как я волновалась! Особенно после последнего твоего приезда, когда ты был таким… странным. Даже стала подумывать, не хочешь ли ты меня бросить! – Гнев стих, теперь Эмили еле удерживалась от слез. В ответ на это в трубке раздался тихий смешок.

– Бросить тебя? Дорогая моя, да едва месяц прошел, как я на тебе женился! Что я, по-твоему, за человек? Настроение у меня, да, признаюсь, последнее время было дрянь. Но ведь у всех случаются подъемы и падения, разве нет?

– Наверное. – Эмили закусила губу, уже чувствуя, что кругом не права и виновна в поспешных умозаключениях.

– Что, мой братец так настраивает тебя, да? Сеет семена, которые дают всходы? Да, – Эмили почувствовала, как он кивнул головой, – уверен, что так и есть.

– Нет, Себастьян, Алекс ни слова против тебя не сказал, поверь мне.

– Не лги мне, Эмили. Я знаю, что он за человек, – в голосе Себастьяна звенел металл.

– Ни слова, – повторила Эмили, но, не желая превращать в ссору первый за четыре дня супружеский разговор, сменила тему: – Так ты говоришь, ты сейчас в Йоркшире?

– Да. Как там у тебя дела?

– Книги вывезены, все готово к ремонту.

– Ох, прости, что не смог быть рядом, чтобы помочь. Много всего.

– Ну так это же хорошо, так? – уже спокойно отозвалась Эмили.

– Да… правда, не так хорошо, как хотелось бы, но… Когда ты вернешься домой?

– Завтра.

– Значит, я смогу приготовить тебе что-нибудь вкусное, мы поужинаем, и я постараюсь загладить безобразное поведение моего мобильника. Еще раз прости, Эмили, но я не виноват. И я, честно, пытался дозвониться в четверг.

– Хорошо, давай это все забудем, ладно?

– Да. И если я чем-то в силах помочь тебе отсюда, только дай мне знать.

– Спасибо. Все под контролем.

– Хорошо, милая, будь на связи.

– И ты! – Эмили изобразила подобие улыбки. – До завтра.

Она посидела, глядя в пространство, гадая, стоит ли ему верить. Отец всегда говорил, что серьезные ситуации частенько происходят по самым простым и легко объяснимым причинам. Возможно, ей тоже стоит придерживаться этой мысли. Однако, что там ни говори, а четырехдневное молчание мужа посеяло семена сомнения в ее душе. И пусть Алекс ни слова в осуждение брата не произнес, само нежелание говорить о нем уже наводит на размышления. Судя по всему, Алексу есть что сказать.

Снова включив зажигание, она проехала те сто метров, что оставались до дома, и припарковалась. Оставила вещи в багажнике и сразу пошла в винодельню, зная, что Жан часто работает допоздна.

Действительно, он был там, сидел за столом, окруженный стопками папок.

– Эмили! Добро пожаловать! – Он встал и, обойдя стол, расцеловал ее в обе щеки. – Рад тебя видеть. Твоя комната ждет, мы приготовили ужин. Ты, наверное, без сил.

– Как вы добры, что пригласили меня, Жан. А где Жак? – Эмили вгляделась в полутьму, где обычно сидел на широкой скамье Жак, обертывая бутылки.

– Я отправил его домой, разжечь очаг. Сегодня холодно, особенно здесь, чего доброго, подхватит простуду. Ты же знаешь, этой зимой он много болел. Да и возраст, что говорить, – Жан вздохнул. В его глазах плескалась тревога. – Как дела в шато? Все готово?